ЗОЛОТОЙ ВЕК - Из книги Дмитрия Урушева
Точное число старообрядцев в Российской империи неизвестно. Официальная статистика утверждала, что в начале царствования Николая I в стране была всего лишь 627 721 душа «раскольников» (1827 год). Причем, если верить статистике, число это ежегодно сокращалось, что свидетельствовало о несомненном служебном рвении полиции и духовенства Синодальной Церкви.
Однако, вопреки этому рвению и сведениям статистики, на рубеже XIX – ХХ веков в стране проживало не менее 15 миллионов староверов. По некоторым данным древлему благочестию следовало до трети всех великороссов.
К старообрядчеству принадлежали крупнейшие предприниматели, в чьих руках были сосредоточены основные промышленные и финансовые ресурсы России. Имена многих широко известны: текстильные фабриканты Морозовы, промышленники и финансисты Рябушинские, владельцы фарфорового производства Кузнецовы.
Прихожанином храмов Рогожского кладбища был коммерции советник, купец первой гильдии Козьма Терентьевич Солдатенков (1818–1901), знаменитый книгоиздатель и устроитель Солдатенковской (Боткинской) больницы. По всей Волге гремела слава крупнейших предпринимателей и благотворителей Дмитрия Васильевича Сироткина (Нижний Новгород) и Ивана Львовича Санина (Самара). А о купцах Мальцевых из Балаково, имевших торговлю по всему миру, говорили, что они диктуют цены на хлеб лондонскому Сити.
Однако эти миллионщики не имели возможности открыто помогать старообрядчеству. В вопросах религиозной жизни они были так же бесправны, как и их простые братья по вере, лишенные многих гражданских свобод.
Бесправие «раскольников» описал в начале ХХ века правовед Михаил Андреевич Рейснер: «Если в общем гарантированная расколу терпимость ставит его наряду с религиями грубого язычества, то в частностях раскольники поставлены даже ниже язычников. Так раскольникам запрещается “всякое публичное оказательство” веры, тогда как инородцам это не запрещено. Так раскольники лишены права законного церковного брака, тогда как “каждому племени и народу”, не выключая и язычников, дозволяется вступать в брак по правилам их закона или по принятым обычаям, без участия в том гражданского начальства. Даже самое богослужение раскольников стеснено в высшей степени: они не имеют права иметь свои богослужебные книги, а должны приобретать их в “особой”, учрежденной правительством, типографии. Они не имеют права иметь свои особые священные изображения и иконы, и даже вступление раскольников в иконописные цехи может состояться не иначе, как с разрешения министра внутренних дел».
Между тем даже иностранцы, посещавшие Россию, восхищались староверами и наилучшим образом отзывались о них. Например, итальянский писатель и ученый Томазо Карлетти, несколько лет проживший в России, писал: «Некоторые поповские секты отличаются большою нравственностью: им запрещено пить вино и курить; они любят просвещение и покровительствуют народному образованию. Мы не ошибемся, если скажем, что поповцы представляют собою самую трудолюбивую и зажиточную часть русского населения».
Уже в XIX веке стала очевидной необходимость дарования религиозной свободы старообрядцам. В том столетии, омраченном войнами, заговорами и покушениями, староверы имели возможность не раз засвидетельствовать российскому императорскому престолу свою искреннюю верность. Недаром премьер-министр Сергей Юльевич Витте утверждал, что старообрядцы «всегда составляли элемент наиболее консервативный, наиболее преданный своему царю и родине».
Вот один из многих примеров проявления этого верноподданнического чувства. Когда 1 марта 1881 года народовольцами был убит император Александр II, московские староверы-поповцы тотчас испросили у властей разрешения принести присягу новому государю. Разрешение было получено.
В Рождественском соборе на Рогожском кладбище была поставлена походная церковь, пожертвованная Солдатенковым, и после торжественного молебна духовенство и миряне присягнули Александру III.
Правительство этого императора несколько смягчило законы о «раскольниках». Государственный совет 3 мая 1883 года принял законодательный акт «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб», дозволявший отправление старообрядческого культа, но без всяких внешних проявлений – без колокольного звона, крестных ходов и облачения духовенства в ризы. Также староверам дозволялось выдавать паспорта «на общем основании» и с разрешения властей ремонтировать храмы (что было запрещено с 1826 года).
В соответствии с этим законом в самый день коронования Александра III, 15 мая 1883 года, в Покровском соборе на Рогожском кладбище была установлена походная церковь, где регулярно совершалась литургия.
Но 25 ноября 1884 года временные алтари в кладбищенских храмах были разобраны по распоряжению московского генерал-губернатора. Стало ясно, Александр III не намерен предоставлять старообрядцам полную религиозную свободу.
Долгожданная свобода была получена староверами лишь после революции 1905 года. Правительство императора Николая II, напуганное массовым революционным движением, спешно искало поддержки многомиллионного консервативного старообрядчества и одновременно начинало демократизацию страны. Провозвестием духовной свободы стало открытие алтарей храмов Рогожского кладбища.
Накануне Пасхи, 16 апреля 1905 года в Рогожскую слободу по высочайшему повелению прибыл генерал-адъютант Дмитрий Борисович Голицын. В Покровском соборе собралось все кладбищенское духовенство и человек триста народу.
С амвона Голицын зачитал царскую телеграмму: «Повелеваю в сегодняшний день наступающего светлого праздника распечатать алтари старообрядческих часовен московского Рогожского кладбища и представить впредь состоящим при них старообрядческим настоятелям совершать в них церковные службы. Да послужит это столь желанное старообрядческим миром снятие долговременного запрета новым выражением моего доверия и сердечного благоволения старообрядцам, искони известным своею непоколебимою преданностью престолу».
Собравшиеся в храме были потрясены. В совершенной тишине Голицын срезал печати с алтарных дверей. Сбили замки с южной диаконской двери (ключи были давно утеряны), зажгли свечи и вошли в алтарь.
Присутствовавший при этом писатель Владимир Алексеевич Гиляровский рассказывал: «Отворили двери. Пахло сыростью, хотя было светло, так как окна не забивались. Сорок девять лет сделали свое дело. Кое-где упали иконы; на полу, покрытые пылью, валялись скелеты голубей и галок, прорвавшихся сюда в разбитые окна и пропавших с голода. Стены заплесневели. Покровы сотлели… Много, очень много попортилось икон и пропала под плесенью стенная живопись». Потом был распечатан алтарь Рождественского храма.
Через несколько часов у Покровского собора собралось более 10 000 староверов. До сорока человек убирали алтарь, готовя его к праздничной службе, которая прошла на этот раз необыкновенно торжественно. Слова пасхального канона «Смерти празднуем умерщвение, адово разрушение, иного живота вечнаго начало» верующие восприняли как пророчество о начале новой жизни.
На следующий день, 17 апреля, был издан императорский указ «Об укреплении начал веротерпимости». Он касался всех российских «иноверцев»: мусульман, буддистов, сектантов (протестантов) и старообрядцев. Николай II надеялся, что указ обеспечит «каждому из наших подданных свободу верования и молитв по велениям его совести».
Новый закон запрещал называть староверов «раскольниками», разрешал свободное отправление духовных треб, рассматривал вопросы брака, усыновления, составления завещаний и проч.
В то же время власти лишний раз заявили поповцам о непризнании Белокриницкой иерархии. Указ повелевал старообрядческим священникам и епископам называться только «настоятелями» и «наставниками», хотя и освобождал их от призыва на действительную военную службу. Архиепископу Иоанну, находившемуся в ссылке, было дозволено вернуться в Москву.
Этот закон, пусть и не вполне совершенный, был весьма важен для староверов. Наконец-то поповцы и беспоповцы могли облегченно вздохнуть и заняться спокойным устройством своей религиозной жизни.
Период с 1905 по 1917 год стал золотым веком русского старообрядчества.
Невозможно в одной главе рассказать обо всех достижениях староверия за эти двенадцать лет. За столь небольшой срок было наверстано то, что старообрядцы упустили за 250 лет гонений.
Строились храмы, открывались школы и училища, созывались съезды и соборы, создавались политические партии, выпускались граммофонные пластинки с записями церковного пения, издавались богослужебные книги, христианские журналы и газеты.
Даже в начале XXI века староверы сохраняют духовный импульс, полученный в 1905 году. Они молятся в храмах, тогда воздвигнутых, по книгам, тогда напечатанным, пред иконами, тогда написанными.
Дарование свободы вероисповедания в первую очередь коснулось общественной жизни. Открыто созываются соборы и съезды. Староверы-поповцы устраивают в Москве ежегодные Всероссийские съезды, призванные усилить роль мирян в управлении Церковью. Свои соборы проводят беспоповцы разных согласий: поморцы, федосеевцы, филипповцы, нетовцы и часовенные.
Голосом освобожденного староверия стали многочисленные периодические издания. Значительнейшими из них были журналы «Церковь» (в 1914–1917 гг. назывался «Слово Церкви»), «Старообрядческая мысль» (до 1910 г. назывался «Церковное пение») и «Старообрядец» (в 1908–1909 гг. назывался «Старообрядцы»).
До 1905 года староверы не могли легально печатать свои богослужебные книги. Им приходилось пользоваться либо старомосковскими изданиями, выпущенными до патриарха Никона, либо книгами, напечатанными в зарубежных типографиях и тайно привезенными в Россию, либо изданиями московской типографии единоверцев. Но теперь церковное книгопечатание становится свободным.
Крупнейшую и лучшую типографию открывают федосеевцы на Преображенском кладбище. Высоким качеством изданий была известна печатня федосеевца Луки Арефьевича Гребнева в селе Старая Тушка. Большим ассортиментом и изящными шрифтами славилась типография в городе Уральске, основанная епископом Арсением. В 1910 году своей типографией обзавелось Рогожское кладбище.
Церкви не хватало подготовленных людей, способных преподавать в приходских школах. Эта насущная проблема была решена в 1912 году – на Рогожском кладбище открылся Старообрядческий богословско-учительский институт. На первый курс без экзаменов были приняты 23 человека.
Директором Института стал Александр Степанович Рыбаков, отец известного историка академика Бориса Александровича Рыбакова. К сожалению, Первая мировая война и октябрьский переворот 1917 года поставили крест на планах церковного образования: в 1918 году Институт был закрыт.
Но наиболее значительными памятниками дарованной свободе вероисповедания стали многочисленные храмы-новостройки. Часто их проектировали знаменитейшие и лучшие архитекторы. Например, прославленный Федор Осипович Шехтель по заказу Мальцевых возвел в Балаково величественную церковь во имя Пресвятой Троицы. Талантливый ученик Шехтеля Илья Евграфович Бондаренко построил в Москве и Подмосковье несколько прекрасных храмов в древнерусском стиле.
Церкви возводились по всей стране. Но, конечно же, особенно много храмов было построено в Первопрестольной столице. Пережившие большевистское лихолетье, не все они, к сожалению, были возвращены законной владелице – Старообрядческой Церкви. Вот лишь некоторые из московских храмов.
Памятником, посвященным распечатыванию алтарей соборов Рогожского кладбища, стал мемориальный храм-колокольня во имя Воскресения Христова. Он был построен на Рогожском кладбище в 1908–1909 годах по проекту архитекторов Федора Федоровича Горностаева и Зиновия Ивановича Иванова. По преданию, колокольня лишь на один кирпич ниже кремлевского Ивана Великого. Деньги на колокола (30 000 руб.) пожертвовала потомственная почетная гражданка Москвы Феодосия Ермиловна Морозова (1836–1912).
Другим храмом-памятником стал Успенский собор на Апухтинке (у Покровской заставы), возведенный в 1906–1908 годах по проекту Николая Дмитриевича Поликарпова. Великолепная церковь со звонницей строилась по образцу кремлевского Успенского собора. Храм украсили древние иконы, собранные из старообрядческих моленных со всей Руси.
В пятиярусном иконостасе, обложенном серебряной вызолоченной басмой, находились образа XV–XVII веков новгородских и московских писем. В особых киотах помещались иконы «Минеи месячные» строгановского письма. Престол в алтаре был высечен из цельного камня по древнему образцу, здесь же находились иконы корсунских писем XV века.
В храме хранился серебряный ковчег с частицами мощей многих святых: Иоанна Крестителя, апостола Матфея, Николы Чудотворца, Сергия Радонежского, частью Гроба Господня и Ризы Господней.
Чин освящения церкви совершил 9 ноября 1908 года архиепископ Иоанн. Когда в конце всенощной торжественно загудел большой колокол, весивший 350 пудов, многие богомольцы расплакались от счастья. Уже за праздничной трапезой один из них произнес экспромт:
Исчезла вековая мгла,
Кресты и главы заблистали,
И не молчат колокола,
Что два столетия молчали!
Величественный храм на Апухтинке был одним из красивейших в России, а по благолепию и богатству убранства мог поспорить с соборами Кремля и Рогожского кладбища. Не зря искусствовед Павел Павлович Муратов писал: «Впечатление глубокой цельности и тонкой красоты производит такая церковь, как храм Успения у Покровской заставы, созданный не знающим усталости усердием, не знающей ошибок любовью к старине». К сожалению, эта прекраснейшая церковь была закрыта в 1935 году и перестроена в уродливое четырехэтажное общежитие.
На деньги богатых доброхотов в Москве были построены и другие старообрядческие храмы, не менее красивые и чудесно убранные. Но к настоящему времени Церкви возвращены только два храма: Никольский у Тверской заставы и Покровский на Остоженке.
Величественный Никольский храм у Тверской заставы (Бутырский вал) был построен в псковско-новгородском стиле в 1914–1916 годах по проекту архитекторов Ивана Гавриловича Кондратенко и Антона Михайловича Гуржиенко. Из-за трудностей военного и революционного времени церковь была освящена только в 1921 году. И была закрыта через двадцать лет – в январе 1941 года.
В 1992 году Никольский храм был возвращен старообрядцам. Ныне несколько колоколов с его колокольни находятся в столичной церкви Большое Вознесение у Никитских ворот, где венчался Пушкин.
Изящный Покровский храм на Остоженке (Турчанинов переулок) строился по проекту Владимира Дмитриевича Адамовича и Владимира Морицевича Маята в 1907–1908 годах на средства Рябушинских. В основу проекта была положена новгородская церковь Спаса на Нередице. Храм был убран ценнейшими иконами XV–XVII веков из знаменитого собрания банкира Степана Павловича Рябушинского (1874–1942).
В 1938 году церковь была закрыта, а уникальные иконы были переданы в Третьяковскую галерею. И только в 1994 году запущенное здание храма было возвращено староверам.
К сожалению, до сих пор не все московские храмы золотого века возвращены Старообрядческой Церкви.
Краснокирпичная церковь во имя Тихвинской иконы Божьей Матери у Серпуховской заставы (Хавская улица) была построена по проекту архитектора-старовера Николы Георгиевича Мартьянова (1872–1943) в 1911–1912 годах на месте деревянной моленной, известной со времен Петра I. В 1930 году храм был закрыт.
Горькие советские годы, когда здание церкви служило клубом и складом скобяных изделий, были для него не самыми худшими. Настоящая беда приключилась в 1991 году.
В то время, когда культовые сооружения возвращались прежним владельцам, городские власти продали бывший храм частному акционерному обществу, устроившему здесь гриль-бар. В 2003 году здание выкупил некий «православный бизнесмен», пожелавший подарить его Московской патриархии.
На попытки законных владельцев – старообрядцев – вернуть Тихвинскую церковь никониане отреагировали по-своему. В 2006 году некое Общество ревнителей патриарха Никона разместило в интернете такое заявление: «Мы считаем, что нет никаких оснований к пересмотру церковной и исторической правды. Во имя диалога со старообрядчеством многие православные фактически отреклись от имени святейшего патриарха Никона… Храм на Хавской, как и знаменитая церковь в стиле модерн на Бакунинской улице, должны принадлежать Русской Православной Церкви».
Подобная участь постигла Покровско-Успенский храм близ Немецкого рынка (Малый Гавриков переулок). Необычная двухэтажная церковь, построенная в 1909–1911 годах в русском стиле по проекту архитектора Бондаренко, была чудесно убрана древними иконами из коллекции Рябушинского. Верхний храм, предназначенный для праздничных богослужений, был освящен во имя Покрова Богородицы. Нижний храм, предназначенный для будничных служб, – во имя Успения Богородицы.
В 1933 году храм был закрыт и разорен. Наиболее ценные иконы были переданы в Третьяковскую галерею, а колокола – в Большой театр. В здании располагались клуб и спортивная школа. Сейчас в церкви помещается сообщество восточных оккультистов Федерация учителей Кундалини Йоги. Законный владелец, воссозданная в 1995 году старообрядческая община, упорно, но безуспешно добивается возвращения храма.
Однако староверы золотого века не подозревали о печальной будущности своих святынь. Они жили полной христианской жизнью: строительство церквей, книгоиздательство, открытие учебных заведений.
Нежданной свободой старообрядцы сумели воспользоваться в полной мере. Но относительно благополучное и спокойное существование в одночасье кончилось в 1917 году. Все было как во дни Ноя: «Ели, пили, женились, выходили замуж… И пришел потоп, и погубил всех» (Лк. 17, 27).
Святая Русь. Подлинная история старообрядчества.
Урушев Дмитрий Александрович
Комментарии
Отправить комментарий