О роли Романовых в Русском Расколе и латинизации Руси

РОМАНОВЫ: ВЕЛИКАЯ СМУТА, ВИЗАНТИЙСКАЯ ХИМЕРА, НИКОНИАНСТВО

Заканчивая книгу «Церковная реформа» XVII века» (М., 2003), в главе 29, «Корни византийской прелести», мы отметили, что началом византийской прелести (а, следовательно, и всего остального, за ней последовавшего), под роковым знаком которой будет находиться вся династия Романовых от начала до конца, мы обязаны, по-видимому, родоначальнику династии, патриарху Филарету Никитичу Романову.

Эту мысль подтверждает вышедшая в 2011 году книга Н.М. Коняева «Романовы: творцы Великой Смуты», где приводятся подробнейшие сведения о личности Филарета (Федора) Никитича Романова.

Великая Смута на Руси – это период самозванщины после убийства в Угличе в 1591 году царевича Димитрия.

В отношении обвинения в этом преступлении Бориса Годунова Н.М. Коняев говорит, что «едва ли был на Руси еще один человек, которому бы смерть Димитрия была так невыгодна, как Годунову… Пойти в 1591 году на совершение такого громоздкого преступления он мог только в состоянии умственного помрачения. Он ничего не выигрывал, а потерять рисковал все. Годунов прекрасно понимал, что любое происшествие с царевичем Димитрием враги используют для его дискредитации… В Угличе действительно был составлен заговор… Только не Борисом Годуновым, а против Бориса Годунова».

На царский трон династию Романовых привела Смута.

Н.М. Коняев пишет: «Скажем пока о самом очевидном факте, уничтожить который не могла никакая цензура, ‒ без самозванца у нас никогда бы не было династии царей Романовых». В аннотации на книгу Н.М. Коняева сказано: «Одно из самых темных мест в русской истории – возвышение бояр Романовых, укрепление на высших этажах власти, борьба с Годуновыми. Еще более затуманена роль, которую играли Романовы в самой Смуте, приведшей их династию на трон. И не потому русские историки обходили эти темы, что не располагали материалами. Материалов как раз было более чем достаточно.

Историкам известно было, что Филарет, отец царя Михаила, митрополичий сан принял из рук Лжедмитрия I, а патриархом его сделал Лжедмитрий II. Известно было историкам и то, что, когда ополчение князя Дмитрия Пожарского и гражданина Минина штурмовало Кремль, все Романовы, и будущий царь в том числе, находились не с народным ополчением, а по другую сторону кремлевской стены, вместе с осажденными поляками. Об этих стыдливых умолчаниях и пропусках и рассказывает книга Николая Коняева.

Как же так, целых три века у нас царствовала династия тех самых бояр Романовых, в 1913 году столь широко и торжественно праздновавшая свой трехсотлетний юбилей. И вот какие-то историки, а среди них и выдающиеся и знаменитые, посмели что-то затемнять в их славной истории, а что-то и опускать, замалчивать!?... А вот посмели; и даже были одобрены наградами и повышениями по службе. Значит было что затемнять, чтоб хозяин не обиделся, а о чем-то и вообще не говорить, хотя материалов-то в архивах через край, но кто ж в них будет копаться, кроме профессиональных (официальных) историков. Поэтому нашу официальную историю И.Л. Солоневич порой называл «путями иловайскими», то есть сплошное ура, ура, ура! Был такой историк Д.И. Иловайский дворянско-охранительной ориентации, по учебникам которого учились русские дети в школах…

Н.М. Коняев: «Страшная слепота поразила московских бояр… ‒ «Что всуе мететесь и вверяете души свои поганым полякам? ‒ заклинал этих слепцов патриарх Гермоген, ‒ разве не знаете, что издавна наша христианская греческая вера ненавидима в странах иноплеменных?» Но не слышали его потерявшие от страха и жадности разум московские бояре. Сигизмунд обещал им шляхетские вольности, и, теряя последний стыд, верховники соглашались на все. Они заключили с гетманом Жолкевским договор о приглашении на русский трон королевича Владислава… 27 августа 1611 г. Москва присягнула Владиславу, а меньше чем через месяц, ночью по сговору с Семибоярщиной поляки заняли Кремль, Китай-город, Новодевичий монастырь. Совершилось величайшее в истории нашей Родины предательство (выделено мной. ‒ Б.К.). Кучка бояр, трясущихся от страха за свои жизни, раскрыла ворота Кремля чужеземным захватчикам. С этого момента начинается новая страница в биографии воровского патриарха Филарета. Вместе с убийцей Годуновых князем Василием Голицыным он был отправлен в посольство, чтобы привезти в Москву нового царя – королевича Владислава. Печальна была дорога послов к Смоленску. Горели вдоль дороги села, едкий дым стлался над полями… Своими глазами видели предатели, как и какой мир устанавливают их новые хозяева на русской земле – в пепел превратился Калязин монастырь, разгромлен Козельск… В королевский стан под Смоленском послов не пустили… Приняли послов только 12 октября, через пять дней… Воля королевская не порадовала послов. Им было объявлено, что прежде они должны склонить к капитуляции осажденный Смоленск… Поляки принудили их вступить в переговоры с защитниками Смоленска, но предателям не удалось склонить героев на ту измену, которые бояре уже совершили в Москве, и поляки совершенно перестали считаться с послами».

Удивительная история, как Филарет, вроде бы православный патриарх, пытается ополячить, окатоличить Москву, уговаривает защитников Смоленска сдаться полякам-католикам. Видно, православие ли, католицизм ли, не все ли равно Филарету, главное – быть наверху, у власти. Пожалуй, прав Н. Коняев, называющий Филарета Романова исключительно «воровским патриархом»…

Итак, Филарет (Федор) Никитич Романов.

Н.М. Коняев пишет: «Боярин и первый щеголь, двоюродный брат царя, в неумеренной жажде власти воспитывает самозванца и за это платится лишением всех богатств и пострижением в монахи. Но из рук этого взращенного им самозванца получает Филарет сан митрополита, из рук другого самозванца, неизвестного ему шкловского еврея, ‒ патриаршее достоинство. А потом были девять лет польской неволи и, когда уже казалось, что это навсегда, ‒ известие об избрании на московский престол сына»…

Тушинский вор, царек Богданко (Лжедмитрий II), провозгласил Филарета Никитича патриархом. Н.М. Коняев: «Хотя, по другим источникам, патриарший сан у шкловского еврея Филарету Никитичу пришлось покупать. Он отдал Богданко за патриаршество яхонт, который был вправлен в его митрополичий жезл. Этот яхонт, как уточняет Буссов, равнялся «ценою с полубочкой золота». (Этот церковный грех, покупка сана, называется симонией. ‒ Б.К.). Так это или иначе, но Романовы сделали следующий шаг на пути к трону… Возведение Филарета (Романова) в патриархи и дальнейшая служба его у шкловского царька – самая позорная страница в истории династии Романовых (выделено мной. ‒ Б.К.). Скрыть этот факт невозможно, но в дворянской историографии делалось все, чтобы загипнотизировать читателя и представить посредством псевдонаучных пасов черное белым»…

Эту «самую позорную страницу в истории династии Романовых», служение Филарета Романова Тушинскому вору, наши романовские историки (Ключевские, Костомаровы и пр.) постарались так плотно и умело замазать, что до сих пор никаких вопросов у доверчивого читателя и не возникало. Как не вспомнить И.Л. Солоневича: «В. Ключевский – профессиональный историк, то есть фальсификатор русской истории», как и многие другие историки, ехавшие на романовском возу (на чьем возу едешь, тому и песенку пой, тогда исправно будешь получать гранты и кусочек хлеба с маслом, а нет – так и вообще могут кислород перекрыть, гуляй потом по компасу).

Н.М. Коняев называет Филарета Романова не иначе, как «воровской патриарх», «тушинский патриарх».

Напомним, что в 1610 году Филарет (Романов) отправился в Польшу во главе делегации, чтобы призвать на русский престол королевича Владислава. Но исполнить предательский замысел Семибоярщины ему не удалось. Возвратился на Русь «тушинский патриарх» Филарет в 1619 г году, где уже шестой год царствовал его сын…

А для нас весьма важно отметить, с большой степенью вероятности, что не будь клана Романовых, не было бы и никонианства, и его матери, византийской прелести, ибо основателем и родителем этой глобальной авантюры в то время не мог быть никто иной, кроме патриарха Филарета (Федора) Никитича Романова, других лиц на исторической авансцене, способных на такое дело, не видно…

Вопрос: за что же Господь так наказал Свой второй богоизбранный народ, попустил Смутное время? Да, по-видимому, за то же, за что наказывал Свой первый богоизбранный народ пленом и разными язвами – за нечестие и грехи. Третий Рим был уже не на высоте своего положения, погряз в грехах. Кто избивал протопопа Аввакума, костромского протопопа Даниила и других ревностных к вере иереев, еще до появления Никона, за длинные службы, за призывы к добродетельной жизни? ‒ «православный народушко».

«Вы называете меня зверем, ‒ говорил в свое время еще Иван Грозный, ‒ но я ведь царствую над зверями».

«Польские источники, ‒ пишет Н.М. Коняев, ‒ называют Филарета одним из главных предателей Московского государства в руки Сигизмунда… Это действительно так».

Результатам правления династии Романовых писатель дает сугубо отрицательную. Оценку: «Триста лет правления Романовых, пришедших на смену Рюриковичей, по сути, были столетиями борьбы новой династии с духовной самостоятельностью и своеобразием Руси. Триста лет пытались Романовы переустроить Русь по западному образцу, перелицевать ее духовность на протестанский лад».

И еще жестче говорит Н.М. Коняев: «Филарет Романов в нашей истории – это не только исторический деятель. Как и Романовы – это не просто семья или династия… Это название болезни, поразившей тогда Святую Русь… И действовала эта болезнь порою уже независимо от своих возбудителей».

«Святая Русь покрыта Русью грешной» (М. Волошин).

Сначала Великая Смута, затем Византийская прелесть, затем лживая и преступная «реформа», приведшая к Расколу, почти катастрофическому ослаблению и латинизации официальной церкви и все ускоряющемуся расцерковлению народа.

Пожалуй, никто не будет спорить, что три века царствования династии Романовых – это период неизменно поступательной все большей вестернизации России. И здесь все четко взаимосвязано: византийская прелесть является причиной никоно-алексеевской «реформы», сама «реформа» ‒ причина оплевания русских православных традиций, а заодно и всего русского, как второсортного, третьесортного, отсталого по сравнению с иностранным, европейским. Отсюда далее идет и хулигански-остервенелый петровский погром традиционной московской культуры, который достигнет апофеоза в царствование Николая I Романова, который поставил себе целью окончательно искоренить русскую самоидентичность в лице старообрядчества, уничтожил Выг, уникальную республику старо-русского быта, эту старообрядческую палестину в корельских болотах, на которую даже и у Петра I рука не поднималась, запретил дворянству не только бороды отпускать, но и носить русскую одежду (в его своде законов это квалифицировалось как уголовное преступление). Родной язык стал уделом мужицкой «нации», дворянская «нация» вынуждена была изъясняться, а порой и думать по-французски. Мать Тургенева, Варвара Петровна, молилась по-французски… А сам Тургенев, в результате, уже никак и не молился, имея в придачу еще таких показательных друзей «немолитвенников», как Белинский, Бакунин, Герцен…

Выпускник Даугавпилсского педагогического института старообрядец-поморец И.С. Платонов в своей дипломной работе «Начало политического раскола в России: середина XVII века», защита которой в 1996 году дала ему звание магистра истории, обвиняет царя Алексея, второго Романова, в установлении абсолютизма, в результате чего и стала возможной безумная «реформа» и раскол: «Царь откалывается от народа… окончательно разрушает горизонталь народ ‒ царь, устанавливает только отношения по вертикали. Теперь в России всё зависело от воли царя Алексея (юридически, а затем практически), начинался беспредел «верхов», эпоха 300-летнего чужебесия».

Н.М. Коняев пишет, что путь к абсолютизму начал расчищать еще дед Алексея, Филарет, когда взобрался на вершину власти. Те вопросы, которые решались раньше на соборе, теперь решал сам патриарх Филарет, второй «великий государь». Коняев называет это любовью к «прусскому орднунгу» (порядку). Дело в том, что предки романовского клана пришли на Русь в XIV веке из Пруссии…

По какому же правилу жил Филарет?..

Н. Коняев пишет, что независимо от того, был ли Григорий Отрепьев его холопом или не был, «в любом случае Филарет знал, что Лжедмитрий – самозванец и, принимая из его рук знаки митрополичьего достоинства, совершал клятвопреступление, более того, он знал, что совершает клятвопреступление… Слово «знал» здесь включает в себя не только молчаливое согласие на обман, но и живейшее участие в этом обмане. За спиною Григория Отрепьева стоял католический мир Запада. Страшная угроза нависла не только над престолом, но над самой православной сущностью страны. И Филарету Романову не так-то просто было научиться не знать, не видеть, не замечать это».

Мог ли такой человек думать о хранении чистоты православия, об эсхатологической миссии Москвы, Третьего Рима? Вероятно, это было для него пустым звуком. Ведь не протестовал же он и не переживал, когда латиняне служили католические мессы в Москве. Протестовал священномученик патриарх Гермоген и неоднократно заявлял: «Не могу слышать латинское пение на Москве!» И душу свою положил за православие.

Истолкование понятия Москва – Третий Рим в чисто земном имперском значении, как создание неовизантийской империи, объединяющей весь православный мир, во главе с русским царем и патриархом, еще одна химера Кирилла Лукариса и многочисленных агентов влияния Ватикана – вполне в духе Филарета Романова. Скажем, как и Н.М. Коняев: прямых доказательств нет, но косвенных – преизбыток.

Итак, можно сказать, что не был для Москвы «большим приобретением» основатель династии Романовых Филарет. Наоборот, именно он, кроме смуты самозванщины, посеял также злые семена византийской химеры, что привело Московскую Русь в середине XVII века к великой национальной катастрофе.

Нельзя также не сказать, что провокационная роль греков, особенно Кирилла Лукариса, и иезуитов в привитии русским византийской прелести исключительно велика…

Прямые факты, документы…, свидетельствующие, что иезуиты очень даже при чем, продолжают замалчиваться уже более века. Почему эти документы замалчивались нашими знаменитыми историками в романовскую эпоху всем понятно, ведь никоно-алексеевская «реформа» ‒ любимое, кровное детище династии Романовых. Почему замалчивались после 1917 года, тоже понятно – не до того было, да и, кроме того, никонианство «социально близко» советской власти, ведь как-никак, большевизм вышел из петербургского цезарепапизма (то есть никонианства). Почему молчат об этом наши ученые историки после 1990 года? Возможно, по привычке, а, возможно, и по причинам более глубоким. Ведь сказал же Валентин Распутин, прочитав в рукописи нашу книгу «Византийская прелесть» (М. 2003): «Я этого пока не могу принять». Так уж воспитывались наши патриоты. Известно, кто воспитывал…

«Из инструкции иезуитов Самозванцу, как ввести унию в России.

…д) Самому государю заговаривать об унии редко и осторожно, чтоб не от него началось дело, а пусть сами русские первые предложат о некоторых неважных предметах веры, требующих преобразования, и тем проложат путь к унии;

    е) издать закон, чтобы в Церкви Русской все подведено было под правила соборов отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит собор, а там можно будет приступать и к унии;

    з) намекнуть черному духовенству о льготах, белому о наградах, народу о свободе, всем – о рабстве греков;

    и) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей ученых, хотя светских».

План-схема никоно-алексеевской «реформы» налицо. Вот как давно это готовилось, в период самозванщины.

Использовать Самозванца в целях окатоличения Московской Руси спланировали те же иезуиты. Специалист по русским делам иезуит Антонио Поссевино издал в 1606 г. во Флоренции книжку о «чудесном юноше» Дмитрии, который чудом спасся от наемных убийц в Угличе, дабы по праву наследства занять московский престол. Книжка эта была вскоре переведена на все европейские языки, и тогда же Лжедмитрий сделался едва ли не самой популярной личностью в католической Европе.

Кроме вооруженного войска вместе с Лжедмитрием въехала в Москву целая армия проповедников, которых подготовила иезуитская коллегия в Браунсберге.

А. Поссевино сам руководил Самозванцем, учил его, как вести себя в России, что говорить, о чем молчать. Возможно, что автором приведенной письменной инструкции был тот же Поссевино, злой «гений» России, пожалуй, первый и один из главных ее врагов. Лишь один раз у Антонио Поссевино нашла коса на камень в русских делах, а именно, при попытке обработать Ивана Грозного. Не поэтому ли Запад отзывается об этом русском царе исключительно отрицательно?..

Ивана Грозного А. Поссевино соблазнял все тем же Константинопольски престолом, призывая выступить против Турции согласно давнишним замыслам Ватикана.

Иезуитам явно не пришлось долго уговаривать в этом плане Самозванца. Как пишет С.Ф. Платонов, будучи в Москве, «он питал утопические планы завоевания Турции, готовился к этому завоеванию и искал союзников в Европе», прямо-таки мечтал сразиться с турками.

Большинство исследователей отмечают, что никоно-алексеевская «реформа» имеет ярко выраженную латинскую окраску (см., к примеру, статьи Н.Д. Успенского 1970-х годов в «Богословских трудах»). По словам А.В. Карташева, Московскую Русь в середине XVII века внезапно опутали «латинские тенета», которые порвало широкое народное старообрядческое движение.

Борис Кутузов. Из книги "Лестовка". 2017 г.