И.И. Волошин: Архиепископ Лука и "тайна" Московской патриархии

"У нас в России люди более православны по чувству сердца,
нежели по умственному убеждению.
...Ложь может иметь только минутные торжества, ... ложью ничего нельзя взять прочно, ... она не усиливает, а ослабляет и роняет дело, которому служит. Это великая, величайшей важности истина! Ее надо начертать золотыми буквами! Ее надо знать и знать всякому, кто хочет правильно управлять собою, в особенности, кто хочет правильно управлять людьми и общественными делами. ...Отчего случается иногда, что люди становятся в фальшивое положение и действуют во вред себе и всем? От принятия и усвоения ложных мыслей и понятий, от действия из области человекоубийственной лжи. Вся история человечества доказывает это поразительнейшими фактами. О, когда бы у нас в России развилось величественное и благотворное для временнаго и вечнаго быта человеков правильное понятие о святой Истине! когда бы вся деятельность, и частная и общественная, потекли из этого Божественнаго источника!"

Святитель Игнатий Брянчанинов

Архиепископ Лука — Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий — прожил долгую и по человечески весьма достойную жизнь. Родился в 1877 году, детство и юность провел в Киеве, где проявились его первые смутные религиозные впечатления. Затем — увлечение народническими идеями прогресса и "служения народу" вследствие чего, в противоположность склонности и таланту к живописи, юноша поступает на медицинский факультет Киевского Университета. Во время русско-японской войны — служба в лазарете в Забайкалье. Здесь он знакомится с медсестрой Анной и женится на ней. Далее — самоотверженное служение врача, начало научной карьеры. Первая мiровая война с ее тяготами пробудила полузабытые детские религиозные впечатления и молодой врач начинает регулярно посещать храм. В 1917 году он становится главным хирургом ташкентской городской больницы. Через два года неожиданно заболевает туберкулезом и умирает жена, оставив 4-х детей... Читая псалтирь над усопшей, Валентин Феликсович особо остро воспринимает слова: "Вселяет неплодовь в дом, матерь о чадех веселящуюся". Он приводит в дом соседку, бездетную одинокую женщину, которая вырастила и воспитала его детей. Сам же он в трагических обстоятельствах видит промысел Божий о себе и в 1921 году становится священником. В 1923 году он принимает постриг и вскоре становится епископом Ташкентским и Туркестанским. Он не принимал обновленчества. До конца дней не оставлял своей медицинской деятельности, специализируясь в области гнойной хирургии. Сколько людей обязано ему жизнью и здоровьем! За свои "Очерки гнойной хирургии" он получает Сталинскую премию. При вручении ее Сталин, уничтоживший миллионы христиан, решил пошутить: "Профессор, когда Вы вскрываете человеческие тела, где Вы видите душу?" На что получает ответ: "Я, товарищ Сталин, и совести при вскрытии никогда не находил!" Маститым старцем, архиепископом Симферопольским и Крымским, умирает он в возрасте 84 лет.

Прекрасная жизнь, если бы не время: страшное и трагическое, потребовавшее от русских христиан того, что было абсолютным большинством их утрачено: адамантова единства своей веры, полноты христианского мiросозерцания. Как выразился уже в наши дни о. Серафим (Роуз): христианином можно быть или только во всем, или ты не будешь им вовсе. Если прочитать проповеди архиепископа Луки, то можно подумать: их писал не автор "Духа, души, тела"! Выдержанные в церковной традиции, с обильным цитированием Отцов Церкви. Но, как мы видим, когда он пытается высказать свой взгляд на природу и мiроздание, они оказываются вовсе нехристианскими, а цитаты из Священного Писания в лучшем случае смотрятся в общем контексте неуместно, в худшем — кощунственно. При том нет оснований сомневаться в искренности его веры, его религиозного чувства. Такое синкретическое, составленное из совершенно разнородных "кусков" религиозное сознание в большей или меньшей степени, было, увы, характернейшим явлением и тогдашнего, и тем более нынешнего времени.

Как видно из биографии Войно-Ясенецкого, взгляды на жизнь будущего епископа, художественно одаренной, восприимчивой к влияниям личности, складывались из стихийного материализма демократического, народнического движения, оказало на него влияние и толстовство. А увлечение спиритизмом и прочей бесовщиной было в начале века столь же распространенным, как сейчас гороскопы и вера в "биополе". Как писал в то время Саша Черный:

И с утра до поздней ночи,
Все, от крошек до старух,
Погрузив в страницы очи,
Небывалым дразнят дух...

Так что к тому времени, когда он сознательно заинтересовался Православием, скрижали его сердца были исписаны учением "духа мiра сего". Состояние же духовного просвещения в самом Православии уже давно было не таково, чтобы нашлось кому объяснить молодому человеку, что усвоенные им взгляды чужды и враждебны христианству. Вот и выглядит его основной жизненный труд как палимпсест, на котором поверх еретического текста пытались записать тексты Священного Писания. Кое-где некоторые буквы или слова могут даже совпадать, но общее впечатление — чудовищное.

От обновленчества в его грубой форме Войно-Ясенецкого, очевидно, оттолкнуло скорее всего эстетическое чувство. Но против более утонченного обновленчества — сергианства, "каноничного" и "не отвергающего догматов", как объясняли агенты ГПУ на допросах архиереям и священникам, у него не было иммунитета, который может дать лишь вкус к истинному Святоотеческому Православию. Нахождение в церкви митрополита Сергия позволяло сохранить расщепленность сознания, ставшую привычной. Приходит на ум удивительное создание — хамелеон, который способен смотреть одним глазом вперед, а другим — назад. Но для человека это невозможно, невозможно иметь разум духовный и не отвергнуть учености мiра сего. "Ученость, предоставленная самой себе, есть самообольщение, есть бесовский обман, есть знание, преисполненное лжи и поставляющее в ложное отношение ученого и к себе и ко всему. Ученость есть мерзость и безумие пред Богом; она — беснование. Слепоту свою она провозглашает удовлетворительнейшим ведением, и таким образом соделывает слепоту неисцельною, а хранимое ею падение неотъемлемым достоянием... Философы и художники были величайшими поборниками идолопоклонства и врагами истинного Богопознания. По водворению веры Христианской в мiре ученость родила бесчисленные ереси и ими старалась ниспровергнуть Святую Веру... А в наше время ученость возвращает язычников, принявших Христианство, к язычеству и, отвергая Христианство, вводит снова идолопоклонство и служение сатане, изменив формы для удобнейшего обольщения человечества..."

То, что принято у нас называть "сергианством", и есть новая форма, не отвергающая впрямую христианства, но смешивающая его с мудрованием по стихиям мiра, она есть новейшая форма обольщения. Столь яркая его нынешняя его черта — экуменизм и суперэкуменизм — это только частность, как мы видели из работы архиепископа Луки (написанной, когда экуменизм еще мало кому был известен, а суперэкуменизм как таковой еще и не существовал), насквозь проникнутой их идеями. А насколько оправдались на нем слова святителя Игнатия о том, что плотское мудрование поставляет в ложное отношение ученого и к себе и ко всему, заставляет его быть хамелеоном и в смысле постоянной смены окраски, — можно видеть из следующих высказываний.

Германский народ, более тысячи дет считавшийся христианским народом, родивший Лютера, Гете, Канта и Гегеля, Гельмгольца и Вирхова, явил всему мiру, народам-братьям во Христе и народам нехристианским неслыханно страшное лицо варвара... как нам теперь проповедовать Евангелие любви и братства людям, не знающим Христа, но видящим дьявольское лицо немца, числящегося христианином?

Все мы знаем, как велика была его [патриарха Алексия Симанского] активность в послевоенные годы, как стремился он объединить Православную Церковь и Церкви Армянскую и Англиканскую.... Патриотизм в высшей своей форме есть активная любовь к Родине, одна из многих форм любви; а любовь есть исполнение всего закона. Патриотизма были лишены те архипастыри и пастыри, которые покинули свою Родину и свои паствы в годы величайших потрясений и страданий, и чинили церковные расколы в Сремских Карловцах, в Париже и Мюнхене, в Северной Америке.

Они [борцы за мир] и Всемiрный Совет — огромная сила, противостоящая поджигателям войны. А другая великая сила — это, как признано уже всем мiром, глубоко честная политика, которую проводят представители СССР в ООН... Есть уже и мученики за правду протеста против готовящейся войны, томящиеся в тюрьмах юноши и девушки. Все это — непобедимая сила правды. Ложью, этим гнусным бесчестием человека, и атомными бомбами, м. б. и можно на время утопить в крови правду, но уничтожить ее нельзя, ибо правда — от Бога и потому бессмертна. Ибо "Бог поругаем не бывает" (Гал. 6, 7) А ложь — от древнего змия главу которого стер Господь наш Иисус Христос.

...Каково же наше подлинное отношение к нашему Правительству, к нашему новому государственному стою? Прежде всего, мы, русское духовенство, живем в полном мире с нашим Правительством. У нас нет никаких поводов к вражде против правительства, ибо оно предоставило полную свободу Церкви и не вмешивается в ее внутренние дела. Мы, конечно, совершенно чужды материализма, составляющего идеологическую основу коммунизма, но это не мешает нам видеть все то доброе, полное великой социальной правды, что дал нам наш новый государственный строй, и с чистым сердцем приветствовать его.

Эти выписки можно было бы продолжать долго...

***

Кто только сейчас не говорит и не пишет о Втором Пришествии, о конце света! Не только православные, но и далекие от всякой веры люди чувствуют нечто всеобщее и мрачное, нависшее над наши мiром. Но мало ведь кто задумывается, почему неизбежны ужасы Апокалипсиса, почему, по словам Спасителя, в последние времена люди будут испытывать скорбь, какой не было от начала мiра (Мф. 24, 21). Разве Всеблагой Господь будет Источником этих бед? Вспомним о первом ужасном событии в истории человечества: вот, на еще юной и прекрасной земле лежит уже бездыханное тело юного и прекрасного Авеля, залитое его дымящейся и вопиющей к небу кровью. Да, он пал от руки брата, но это движение не было ли отражением и логическим следствие того, что его и наш родитель дерзко простер руку свою к беззаконию. Простер потому, что принял от обольстителя ложную мысль, оторвавшую его от Бога и исказившую все его воззрение на мiр. Сбылась тогда, и до последних времен будет сбываться истина, выраженная словами святителя Игнатия: Потоками крови омыты ложныя мысли, — и не вычистилась мысль этим омовением! Страшно — запятнать мысль ложью: кровь человеческая не в силах омыть этих лютых пятен.

Ложной была богохульная мысль о равенстве Творца и твари, заставившая Адама отвратить свои руки от молитвенного воздеяния к Богу, истинному Источнику блаженства и жизни, и протянуть их к тварному древу познания добра и зла. Эта мысль породила страшное зло плотского мудрования, "изгоняющего" Бога из мiроздания, стремящегося "убить" Его. Каин довершил начатое отцом: если можно нарушить слово Божие, ища беззаконного наслаждения, то почему нельзя простереть руку, чтобы уничтожить того, кто мешает этому наслаждению, чье бытие огорчает мое извращенное ложью сердце? В скорби созерцал наш праотец страшную картину, которая была как бы зеркалом: в образе вещественного убийства своего сына он видел реализацию своей духовной попытки "убить" Всеблагого Бога...

Чтобы исцелить язву, нанесенную диаволом человечеству, чтобы омыть от бесчисленно пролитой за историю человечества крови, нужно было Божественное омовение. Как продолжает святитель: Для такого омовения человечество нуждалось в крови Богочеловека. Оно получило эту кровь, умылось в ней, очистилось! держимое рукою веры, вышло на свет истинного богопознания и самопознания, — вышло туда из глубокой, темной пропасти плотского, лжеименного разума. Но, увы! — Этот разум призывает человека снова в пропасть, — и внемлет человек призыву убийственному!..

Внемлют этому призыву и отдельные человеческие души, внемлют, увы, и целые сообщества, из церковных перерождающиеся в "сборища сатанинские". Тысячу лет назад для миллионов поклонников Папы стало ложью усвоенное ими имя "христиане"; в наше время мы теряем возможность отличить тех, кто имеет истинную веру по имени "православный".

Тайна беззакония со своей мерзостью запустения, стоящей, где не должно, раскрывается для нас в построении системы "мiрового православия". Самая большая по численности ее часть — Московская патриархия, которая, увы, большинством наших сограждан воспринимается как подлинная Российская Православная Церковь. Она имеет имя и видимость Церкви, но хранит не Истину, а "суетная и ложная, не познавши Господа", отказавшись от Святоотеческого опыта. Именно она, а не явные грешники и безбожники, не претендующие на имя учеников Христовых, порождает все ужасы Апокалипсиса, в ней самой уже существующие духовно. И такие явления, как признание святыми тех, чье учение не имеет ничего общего со Священным Преданием, есть страшное знамение неизбежно нами самими приближаемого Страшного Суда. Потому что оно говорит о перерождении Церкви Христианской — в антихристову.

Источник