«Портреты делателей и вершителей Раскола»: патриарх Никон

Против искажения истории (антиникон) 

(Из серии «Портреты делателей и вершителей Раскола») 

В церковном погроме реформаторов особо следует выделить самовольную, без соборного решения, перемену обряда патриархом Никоном единоличным распоряжением в циркулярном письме («памяти»), разосланном по всем приходам накануне Великого поста 1653 г. Отныне Никон самовластно предписывал креститься не двоеперстно, а триперстно и отменял земные поклоны на покаянной молитве св. Ефрема Сирина.

Попытка перемены перстосложения личным распоряжением, да еще накануне Великого поста, первая неделя которого известна особенно большим религиозным напряжением, вызвала огромное потрясение среди верующих.

«Изменение такой важной части православного обряда, как крестное знамение, личным, ничем не мотивированным циркуляром, при этом в общих выражениях – «по преданию св. апостолов и св. отец» − было чем-то неслыханным в аналах не только Русской, но и вообще христианской Церкви, − пишет С.А. Зеньковский. – Даже теперь, когда обряд и религия играют гораздо меньшую роль в жизни народов, изменение крестного знамения католическим епископом или самим папой, или патриархом православный церкви представляется немыслимым»…

У С.М. Соловьева читаем: «Необыкновенное счастье разнуздало его совершенно, и неприятные стороны его характера выступили резко наружу… Он считал для себя все позволенным. При недостатке христианского начала, духа кротости и смирения, обстановка святительской власти, глубокое уважение со стороны царя и всех, подражавших царю, легко отуманили Никона… Нравственного величия, христианского духа Никону недоставало для преодоления искушений… Никон не выдержал искушения, прельстился предложением царств и пал. Никон позволил себе принять роковой титул «великого государя», т.е. главного хозяина, главного правителя страны, титул, не могший иметь никакого отношения к значению патриарха; титул, прямо указывавший на двоевластие, на то, что два хозяина в доме… Патриаршество, высокое духовное значение стало для Никона на втором плане, он бросился на мирскую власть, захотел быть настоящим великим государем, столкнулся с другим великим государем, настоящим, законным, и проиграл свое дело, потому что принял видимое каждому незаконное положение. Поведение Никона с минуты отречения представило ряд скандалов, ронявших все более и более бывшего патриарха, который совершенно потерял из виду Церковь, патриаршество и хлопотал только о том, чтоб ему, Никону, если нельзя возвратить вполне все прежнее, то по крайней мере удержать как можно больше из своего прежнего значения, из прежних материальных выгод… Общество не могло не оттолкнуться от человека, который великое общественное дело совершенно превратил в личное. Бросалась в глаза печальная противоположность между мягкостью представителя светской власти и жестокостью представителя власти духовной, архиерея, монаха, который скорее всякого воеводы готов был давать чувствовать свою власть и силу».

Вот, например, как принимал Никон на другой день после царя первое посольство после воссоединения Войска Запорожского.

«Стремясь во всем затмить прием у царя, он исходил не из какого-то государственно расчета или тонко задуманной личной игры, но из одного лишь упрямства и желания быть милостивее и, уж конечно, великолепнее. Патриарх мог бы принять посольство и сразу после царя, но… Никон хотел, чтобы послы почувствовали разницу, чтобы ощутили ступень». И действительно, послы, почуяв в Никоне реальную власть, ударили ему челом, прося ходатайства перед царем. «После торжественно приема украинские гости были приглашены к столу. Никон в трапезную явился в иных одеждах, поражая гостей драгоценными каменьями: запоны, панагии, креста, перстней. Провожал Никон послов уже в третьей перемене. За столом был в изумрудах и рубинах, на провожании – в сапфирах и бриллиантах. Покидали послы Патриарший двор, точно зная, кто в Москве ныне и заглавного важнее»…

Павел Алепский свидетельствует, что Никон, «пользуясь своим влиянием на царя, постарался увеличить свои земельные владения сравнительно с владениями своих предшественников патриархов и действительно довел их до громадных размеров, так что сделался богатейшим человеком после царя». Если прежде было пожаловано от царя патриархии угодье 10 000 крестьянских домов, то Никон довел их число до 25 000, ибо «всякий раз, как умирает кто-либо из бояр, патриарх является к царю и выпрашивает себе часть крестьян и имений умершего. Он взял себе также во владение много озер, кои приносят ему большой доход от соли и рыбы… Патриарх Никон взял себе половину дохода монахов, так что его ежедневный доход составляет, говорят, 20 000 руб. Доход его с церквей этого города (Москвы) и окрестностей составляет 14 000 руб. в год».

Как пишет Н. Каптерев, «современники единогласно заявляют, что Никон, будучи патриархом, свою громадную церковную власть, свое исключительное положение в государстве, свое влияние на царя употребил как средство скопления в своих руках громадных имуществ, которые он приобретал всякими способами, будто бы даже разоряя в интересах наживы старые монастыри и пустыни, заставляя плакать князей и бояр, земли которых, под тем или другим предлогом, он присваивал себе или им построенным монастырям. Некоторые современники даже выражают ту мысль, что Никон и самого патриаршества был лишен в действительности вовсе не за Церковь или за что-либо духовное, а за землю и за вотчины, которые он так неразборчиво приобретал»…

Будущий глава карловчан митр. Антоний (Храповицкий), отталкиваясь от современной ему цезарепапистской действительности и оберпрокурорского гнета, сделал опрометчивое «открытие» − возможно, не без вкрадчивых внушений извне, − что якобы Никон боролся за независимость Церкви от государственной власти, за подлинную симфонию властей в православном понимании.

Но известно, что положение духовенства при Никоне, этом «борце за независимость» церковной власти от государственной, во всех отношениях оказалось тяжелее и приниженнее, нежели при его предшественниках. Духовенство обращалось с челобитными к светской власти, прося защиты от Никона, видя в царе противовес чрезмерным притязаниям патриаршей власти.

Современные нам монархисты… сделали «открытие» еще более поразительное: якобы Никон был изначальным монархистом на Руси. Кажется, дальше ехать некуда в области «открытий»…

А вот история, как поклонники Никона покупали право поминать его после смерти патриархом.

Умирая, царь Алексей выразил желание, чтобы Никону был возвращен отнятый у него патриарший сан. Исполнителем этого явился его сын, царь Федор Алексеевич.

На Восток хлопотать у патриархов о разрешении умершего Никона были отправлены послы Возницын и Чириков. Заранее предвидя затруднения в этом деле, поскольку патриархам придется, разрешая Никона, встать в противоречие с состоявшимся соборным определением о нем, послам дана была на этот случай особая инструкция.

В инструкции говорилось: «А буде вселенские патриархи по нашим великаго государя грамотам учинить того (разрешить Никона) не похотят, и вы б, наши великие послы, домогались того у них всякими мерами чрез кого возможно, и сверх того нашего великаго государя жалования, которое на милостыню с вами к ним послано, дали б им… или у греков заняв – по двести по пятидесяти рублев патриарху, только б конечно того домогаться… И есть ли крепко и упорно станут и не похотят того учинить и, по самой конечной мере, дать по пяти сот рублев патриарху; а буде и по тому предложению вашему не учинят, и по самой нуже дать по тысяче рублев человеку, только б учинили в грамотах своих написали имянно».

Иерусалимский и Антиохийский патриархи вскоре вручили послу Возницину (Чириков умер дорогой) свои разрешительные грамоты, вовсе не требуя от него какой-либо особой приплаты сверх той дачи, какую им вручил за это посол. Не то было с патриархами Константинопольским и Александрийским. «Они решились воспользоваться благоприятными обстоятельствами, чтобы возможно больше получить с русских за свою услугу, и потому никак не соглашались выдать разрешительные грамоты за ту дачу, какую им предлагал посол, а требовали гораздо большей». Настойчивый посол все же достиг своей цели, получил от всех патриархов разрешительные грамоты Никону, фактически купил»...

(Фрагменты из книги "Церковная реформа 17 века" Бориса Кутузова)