Духовно-музыкальное наследие И. Гарднера и Б. Ледковского
Б.М. Ледковский
Если Гарднера следует считать теоретиком русского православного богослужебного пения, то Ледковского можно считать практическим исполнителем многих из Гарднеровских идей. Ледковский, воодушевленный трудами Гарднера, положил в основу своего практического применения литургического круга гарднеровские научные открытия и оставил будущим поколениям существенное наследие.
Интерес к русскому богослужебному пению пробудился в обоих деятелях довольно рано. Ледковский получил начальное образование в области церковного пения в Новочеркасской духовной семинарии и 14-ти летним отроком начал управлять церковным хором в приходе, где его отец настоятельствовал. В том же возрасте Гарднер, который учился в Московском Императорском лицее, начал изучать историю и лады древних церковных распевов. Тогда же он начал собирать ноты церковных песнопений и труды в области теории русской православной церковной музыки. Уже в этом раннем возрасте он последовал совету профессора Металлова изучать у староверов, мастеров неиспорченного чужими влияниями пения, безлинейное чтение древних мелодий по крюкам (знаменам). В «Православной Руси» были опубликованы многие живые воспоминания его отрочества и юности в Москве. Они свидетельствуют о глубоком влиянии церковной жизни Москвы на всю его жизнь. Московский период жизни Гарднера заключался в изучении древней церковной безлинейной нотации, постоянном посещении великолепных московских соборов и маленьких приходских храмов, которые были известны своим традиционным церковным пением, а также в формальном обучении игре на фортепьяно и скрипке. Почти одновременно Ледковский был студентом Московской Консерватории, где он проходил курсы по композиции, дирижерству, пению и контрапункту. Одновременно он впитал в себя славную московскую традицию непосредственно, будучи хористом в хоре под управлением Александра Кастальского и других московских регентов. Он посещал концерты Павла Григорьевича Чеснокова лекции Ипполитова-Иванова, тогдашнего ректора Московской Консерватории, и многих других известных представителей московской хоровой традиции.
Первая мировая война, революция и Гражданская война оборвали нормальное течение образования и развития; Гарднер, Ледковский и тысячи верных Российских граждан вынуждены были искать убежища в чужих странах. Гарднер эвакуировался как секретарь епископа Вениамина Севастопольского, который тогда возглавлял духовенство Армии и Флота, а Ледковский как офицер Белой Армии. В 1922 году Гарднер, под покровительством епископа Вениамина, поступил на Богословский факультет Белградского Университета, где он главное внимание уделял изучению литургики и церковной музыки. Одновременно он занимался композицией у известного сербского музыковеда и композитора Коста Манойловича. Он также частным образом занимался с выдающимся литургистом и знатоком церковного пения архиепископом Гавриилом (Чепур) Челябинским, который в то время жил на покое в одном и сербских монастырей. Владыка Гавриил руководил занятиями Гарднера по литургике и, особенно, в области церковного пения. Он его очень поощрял исследовать и гармонизовать древние распевы и монастырские напевы для богослужебного употребления. Гарднер окончил Богословский факультет в 1928 году и тогда началась его педагогическая деятельность. Он преподавал греческий язык, литургику и православное церковное пение в разных учебных заведениях. Его деятельность на этом поприще привела его на Карпатскую Русь (1931-34), где он собирал материалы по местной певческой практике. Далее, он проводит несколько лет на Святой Земле (1934-38), потом в Вене (1938-42). В 1942 он попал в Берлин, где работал в администрации Русской Зарубежной Церкви.
Деятельность Ледковского, после его эвакуации из Крыма, где бы он ни проживал, была сосредоточена на управлении церковными хорами. Чтобы справляться с бытовыми нуждами ему приходилось управлять и светскими хорами и оркестрами, сперва в Болгарии, затем в Париже, и, наконец, в Германии (с 1938). В 1941 году он был задержан в Германии за то, что он был «бесподанным» и ему был запрещен выезд из Берлина в течение Второй мировой войны.
В Берлине в 1942 году Гарднер и Ледковский встретились лицом к лицу на церковном поприще. Ледковский был знаком с некоторыми трудами Гарднера, а Гарднер слышал о регенте, который разделял его любовь к подлинному русскому богослужебному пению. Их взаимные интересы сразу сосредоточились на важности возвращения в практику древних распевов в их самом чистом виде и на проблемах связанных с такой задачей. Ведь направление итальяно-германского сентиментализма, которое было присуще русскому церковному пению в течение последних 200 лет, стало нормой среди широких кругов духовенства, регентов, певчих и прихожан. И хотя не только Гарднеру и Ледковскому, но и многим другим серьезным музыковедам и духовным лицам среди их современников было ясно, что обиход Львова-Бахметьева исказил смысл и значение богатых мелодий подлинных русских распевов осьмогласника, этот обиход в действительности продолжал быть господствующим руководством как среди русского рассеяния, так и в Советской России. Общедоступность этого обихода способствовала его распространению и помогла ему стать авторитетным источником для церковного употребления. К тому же, Гарднер и Ледковский сознавали, что, к сожалению, слишком многие русские композиторы церковной музыки следовали чуждому итальяно-германскому направлению и пленили чувства большинства молящихся, которые, как правило, поддавались этим несколько слащавым и сентиментальным композициям. Слишком много третьесортных композиций исполнялись и продолжают исполняться в большинстве приходов России и рассеяния. Установив эти факты, Гарднер и Ледковский заключили как бы в неписанный договор, что они постараются просветить регентов, певчих и прихожан, и, если возможно, получить благословение духовенства в их попытке избавиться от легковесных композиций и распространить высококачественное богослужебное пение на основах основоположников и продолжателей истинно русской певческой традиции. Среди всех вышеуказанных званий нашлись просвещенные лица, которые охотно поддерживали это начало. Но оппозиция, как можно себе представить, была гораздо большей. То, что считалось и считается «традиционным», в подавляющем большинстве случаев, так воспринимается и по сей день: обиход Львова-Бахметьева и все те «любимые» композиторы (Аллеманов, Архангельский, Ломакин, Никольский, Строкин, и, даже Бортнянский, вместе с сонмом менее известных не очень разборчивых мастеров), чьи творения составляют репертуар большинства приходов России и рассеяния. Уместно вспомнить мудрое замечание Гете касательно разборчивости в вкусе:
«Кто научит меня, чего остерегаться? Или мне действовать под влиянием порыва?»
Это, конечно, философский вопрос относящийся ко всем проблемам жизни и искусства. Интересным и довольно ироничным в биографии Гарднера является тот факт, что он был прямым потомком Алексея Федоровича Львова, инициатора и первого редактора пресловутого «Обихода». Мать Гарднера, урожденная Львова, была внучатой племянницей Алексея Львовича, виртуозного скрипача, композитора и всесильного директора Императорской капеллы.
Инстинктивно Гарднер и Ледковский рано в своей жизни решили «чего следует остерегаться». Их творческое сотрудничество началось сразу же в Берлине в 1942 году. Их первая совместная инициатива была связана с совершением Божественной литургии св. апостола Иакова, брата Господня. Мне вспоминается, что отец Павел Хёкке, муж известной составительницы служб, утвержденных нашей Церковью, Валерии Константиновны Хёкке, принимал активное участие в этом начинании. Гарднер ранее перевел этот чин литургии с греческого на церковно-славянский язык, а Ледковский переложил все необходимые тексты на музыку. Насколько мне известно, эту литургию впервые так служили в Белграде в 1938 году. В Берлине, кажется, ее совершали в 1942-43. Во время страшных бомбардировок Берлина Гарднер потерял все собранные им бесценные древние рукописи, нотации и записи церковного пения. Война и ее последствия привели Гарднера в Баварию после некоторых бурных лет политической опасности и экономической нужды. В 1952 году Эссенский хор, который специализировался в русском богослужебном пении, пригласил Гарднера в качестве литургического консультанта для того, чтобы он руководил репертуаром и методом исполнения хора. Благодаря этому сотрудничеству был выпущен ряд блестяще напетых граммофонных пластинок под руководством известного немецкого хормейстера и дирижера Карла Линке, а Гарднер получил назначение преподавать русское богослужебное пение на кафедре славистики при Мюнхенском университете. В Мюнхенском университете Гарднер творчески работал с профессором Ервином Кошмидер, деканом славистики Философского факультета, и в 1965 году защитил свою докторскую диссертацию на тему «Проблемы древне-русского демественного роспева и его безлинейной нотации». Чтобы перечислить все опубликованные работы Гарднера о богослужебном пении, богослужении, проблемах церковного пения заграницей, его рецензии новых пластинок церковного пения, потребовался бы особый, длинный доклад. Он начал писать свои ученые статьи и рецензии еще будучи студентом в Белграде. Его статьи были опубликованы до и после Второй мировой войны в многочисленных изданиях зарубежья, а также в немецких академических журналах специализирующих в области славистики. Его главные публикации: «Рукописная азбука древне-русских певческих знаков»; «Палеографический атлас древне-русской певческой нотации» (оба труда включают его предисловие, подробное описание и комментарии); его вышеупомянутая диссертация (издана отдельной книгой) и его монументальный двухтомный труд «Богослужебное пение Русской Православной Церкви» изданный Свято-Троицким монастырем в Джорданвиле. Важные части этой основополагающей работы переведены на английский и немецкий языки (книга в английском переводе вышла в издательстве Свято-Владимиской семинарии). Этот труд должен служить настольной книгой и руководством каждого регента, который ценит великое наследие русского православного церковного пения.
Ледковский, самый преданный сторонник Гарднера, эмигрировал в США в 1951 году и вскоре был приглашен Блаженнейшим митрополитом Анастасием (Грибановским) на должность регента хора Синодального кафедрального собора. Одновременно его попросили преподавать церковное пение в Свято-Владимирской семинарии. Его неустанные труды были направлены к целям, установленным в его юности и усиленные в течение его плодотворной жизни: к усовершенствованию церковного пения, особенно в области развития хорошего церковного вкуса в выборе репертуара на праздничный и суточный круг богослужений и на дни особых торжеств. Ледковский точно следовал наставлениям Чеснокова, Кастальского, Смоленского и других мастеров Московской школы, которые Чесноков собрал в своем кратком руководстве по хороведению. Ледковский ожидал и требовал, чтобы, независимо от количества певчих и от момента богослужения, пение было бы безупречным. Поэтому для него и ектеньи, и «аминь» были так же важны как и Херувимская песнь, песнопение Евхаристического канона и проч. С благословения и духовной поддержки митрополита Анастасия, Ледковский предпринял важную задачу перегармонизования песнопений октоиха (всенощной), чтобы они больше соответствовали древним распевам, чтобы избавиться от ошибок Львовско-Бахметьевского обихода. Гарднер был в восторге от этого начинания и после выхода нового обихода в издательстве Свято-Троицкого монастыря, Гарднер на 26 страницах написал исторически и теоретически обоснованную оценку преимуществ нового обихода над Бахметьевским. Он всецело рекомендовал новый обиход для употребления во всех современных приходах. Обиход Ледковского, как и последующие сборники его духовных сочинений и гармонизаций, были изданы в Джорданвиле, а также переложены на английский язык. Во многих православных англо-язычных приходах эти сборники в употреблении. Хор Свято-Владимирской семинарии с самого начала старался избегать закоснелое пение в традиции Бахметьева и пользуется почти исключительно сборниками Ледковского. В каком-то глубоком отношении и Гарднер и Ледковский опередили свою эпоху — их труды были направлены (и, вероятно, до сих пор направлены) на молодежь и на будущие поколения, которые лучше подготовлены к должной оценке значения подлинной духовной традиции Православной Церкви. Как правило, нынешнее молодое поколение регентов, певчих и прихожан более образовано музыкально, имеет более широкий культурный кругозор, оно более открыто стремится к постоянному улучшению и более серьезно озабочено сохранением самого лучшего в нашей литургической традиции. Гарднер и Ледквоский в первую очередь были воспитателями и стремились вдохновить своих учеников и настроить на эту высокую цель. Кажется в наши дни их труды и надежды находят осуществление. Они были бы очень довольны и всей душой поддерживали бы работу Певческой комиссии нашей Церкви. Большой интерес, любовь и преданность немалого количества молодых людей принесли бы им радость. К общему нашему удовлетворению можно возрадоваться, что их имена хорошо известны в церковно-певческих кругах современной России. Еще в советский период совето-русские ученые признавали, что «легендарный» Гарднер без всякого сомнения был «бесподобный ученый» и, что «его труды в области русского богослужебного пения непревзойденны». Сочинения и гармонизации Ледковского, особенно относящиеся к Цветной триоди, поются в Троице-Сергиевой лавре и даже в приходах далекой Сибири.
Следует еще добавить, что многие труды Гарднера сегодня настолько же актуальны, как во время их написания. Наследие Гарднера и Ледковского передается молодому поколению деятелей на ниве церковного пения для продолжения их работы к светлому достижению. Поэтому надо дальше трудиться — Ora et Labora: нива открыта всем желающим!
Марина ЛЕДКОВСКАЯ († 25 ноября 2014 г)
Русский пастырь №21/1995 г.
Доклад, прочитанный на церковно-певческом съезде в Лейквуде, Нью-Джерси (США), 8 октября 1994 г.
Комментарии
Отправить комментарий