МИФЫ О СТАРООБРЯДЦАХ: "Хлеб-соль антихристу"

МИФЫ О СТАРООБРЯДЦАХ

"Хлеб-соль антихристу"

Долгое время старообрядчество оставалось явлением закрытым, таинственным. Это, а также невозможность отвечать на клевету (своих-то журналов и газет нет), способствовало появлению множества мифов. У того же П.И. Мельникова, например, тут и там старообрядцы печатают фальшивые деньги. Но это мелочь, есть вещи похлеще. После 1905 года, когда был обнародован высочайший императорский указ «Об объявлении начал веротерпимости», появилась возможность разоблачать небылицы. Однако они по-прежнему оставались живучими.

В 1912 году к юбилею Отечественной войны московским издателем И.Е. Селиным был выпущен комплект почтовых карточек с иллюстрациями художника И.М. Львова. На одной из них изображены три старца, стоящие перед Наполеоном на коленях, преподнося ему с потупленными головами хлеб-соль на расшитом рушнике. На обратной стороне открытки следовала надпись: «Депутация старообрядцев Рогожского кладбища к Наполеону. Старообрядцы Рогожского кладбища с почетом встретили Наполеона, поднесли ему хлеб-соль и выпросили у него разные льготы».

По поводу издания карточки резко выступил в «Церкви» старообрядческий публицист Федор Ефимович Мельников. Отражая клевету, он писал с резкостью, порой ему присущей, что «невежественный Львов, как видно, совсем не знает историю старообрядчества, плохо он знает и о наполеоновском нашествии на Россию; но что всего поразительнее, он даже не знает, что в настоящее время представляет собою Рогожское кладбище. Наших московских читателей мы просим обратить внимание на помещенный здесь рисунок Львова. Он срисовал стену и ворота не Рогожского кладбища, которого он, очевидно, никогда не видел, а Преображенского, принадлежащего безбрачным беспоповцам. Нарисовав беспоповцев, г.Львов почему-то нашел нужным изобразить в их воротах какого-то архимандрита в никонианском клобуке. Беспоповцы во главе с попом — разве такая курьезная картина не свидетельствует о более курьезных способностях недогадливого художника? Известно, что многие беспоповцы признали Наполеона за последнего антихриста, они даже насчитывали антихристово число 666 в имени Наполеонтий» (27).

Тут надо пояснить, что и тогда, и сейчас старообрядцы пользуются в церковном обиходе славянскими цифрами. Каждая буква славянского алфавита в то же время обозначает какую-либо цифру или число. Ф.Е.Мельников сопоставил цифровые значения букв русского алфавита и их арабские значения, показав, как из имени французского завоевателя складывалось число зверя:

н (50) + а (1) + п (80) + о ( 70) + л (30) + + е (5) + о (70) + н (50) + т (300) + i (10) + + й (не обозначает ничего, 0) = 666.

Характерная особенность публицистического стиля Ф.Е.Мельникова — нападать в ответ. «Их, бедных, — продолжает он о беспоповцах московского Преображенского кладбища, — господин Львов поставил на колени пред этим антихристом. Не старообрядцы, а духовенство господствующей церкви преклонилось пред Наполеоном: архиеп[ископ] Могилевский Варлаам и 2/3 духовенства Могилевской епархии, как свидетельствует официальное расследование, присягнули французскому императору и поминали его в своих службах (см. «Русская старина» за 1908 год). Уж не Варлаама ли Могилевского г. Львов изобразил в воротах Преображенского кладбища стоящим в клобуке?» (28).

В декабрьском номере «Русской старины» за упоминаемый 1908 год была опубликована статья А.Н. Сергеева «Присяга Наполеону и моление за него в Могилевской епархии». Имеется в виду архиепископ Варлаам (Шишацкий), присягнувший на верность французскому императору после взятия Могилева. За ним последовало две трети его епархии. Французского завоевателя начали поминать на литургии. После освобождения города по личному указанию Александра I Синод рассмотрел дело Варлаама и принял решение об низвержении его из сана. Священников оставили при своих местах, только наложили епитимью. Факт, конечно, из ряда вон выходящий. Но в то же время были случаи, когда священники проявляли подлинный героизм на полях сражений, воодушевляя солдат, шли вместе с ними с крестом в руках в первых рядах, под пули, которые, как известно, не разбирают, кто ты. За конкретными примерами можно обратиться хотя бы к недавно вышедшей книге Дмитрия Петерса «Памятники фалеристики о подвигах и отличных деяниях россиян в борении с Наполеоном» (М., 2012).

Слухи о пособничестве французской армии преследовали цели дискредитировать старообрядцев. Появились сообщения, будто московские федосеевцы преподнесли Наполеону глубокую тарелку, наполненную золотыми монетами, даже подвели ему быка с позолоченными рогами, и император благосклонно принял все эти дары. Будто отслужили торжественный молебен в связи с его вступлением в Москву. И не то чтобы мало кому известный художник Львов, но даже Михаил Васильевич Нестеров, иллюстрировавший книгу П.В. Синицина о Преображенском, подготовил для нее рисунок, как старообрядцы отправляют в занятый Наполеоном кремль золоторогого быка и деньги (29).

Правда во всей этой истории только в том, что возле Преображенского кладбища дежурил французский караул, какие были повсюду, тем более что кладбищенские строения не горели. И, по устным свидетельствам, на недолгое время здесь раскинулся лазарет, какие тоже устраивались в других местах Москвы. Не исключено, что волей-неволей оставшиеся кладбищенские жители вынуждены были кормить солдат.

Но вымышленный сюжет обрел отражение и в литературе: в повести Сергея Рыскина «Раскольники и французы», публиковавшейся с октября по декабрь 1892 года на страницах московской газеты «Русский листок». Только тут у старообрядцев вышел облом: тарелку и быка они подарили одному из приближенных Наполеона, чем были очень огорчены: не вышло лично выразить ему верноподданнических чувств. Но вскоре император сам пожаловал на Преображенское кладбище. Были и хлеб-соль, и шампанское, которое преподносили дорогим гостям преображенские насельницы, и... все такое прочее. Повесть не сильна художественными достоинствами. Все ее содержание призвано проиллюстрировать заявленную в самом начале мысль, что «федосеевцы, не останавливаясь ни перед чем, обращали или пытались обращать все государственные или общественные бедствия себе на пользу и обманывали правительство всегда и во всем, как только возможно». Как и все наследие С.Ф. Рыскина, за исключением стихотворения «Удалец» («Живет моя зазноба в высоком терему...»), повесть заслуженно канула в Лету. Старообрядческая газета «Древняя Русь», издававшаяся за пределами России, в одной из публикаций наградила писателя за всю его прозу обидным прозвищем — Крыскин.

Прошло сто лет, а миф живет. В небольшой зарисовке «Деньги тоже стреляют» его повторил Валентин Пикуль.

Примечания:

27 Мельников Ф.Е. Художники-исказители // Церковь. 1912. № 2. С. 42.

28 Там же.

29 Козлов В.Ф. Москва старообрядческая. М., 2011. С. 303–304.

Виктор БОЧЕНКОВ