О порядке возвращения в Православную Церковь епископов, рукоположенных еретиками

О порядке возвращения в Православную Церковь епископов, рукоположенных еретиками

Апостольское преемство епископата в Православной Церкви является в одинаковой степени преемством и рукоположений епископов, и православной веры. Православная Церковь не знает такого понятия "канонического епископата", которое можно было бы отделить от понятия епископата, исповедующего православие. Епископат, отпавший от православного исповедания, отпадает и от апостольского преемства и уже не может быть каноническим, хотя бы и никаких других нарушений в его среде не было. Если же группа епископов, в которой преемство хиротоний начинается от епископата, уклонившегося от православной веры, пожелает вернуться к православному вероисповеданию, то она обязана сделать определенные шаги по исправлению своего канонического положения.

Проблема восстановления канонической иерархии в Церкви, где одно или несколько поколений епископов рукополагалось еретиками, известна в церковной практике, начиная уже с первых веков христианства. Эту проблему следует отличать от случаев присоединения к Церкви таких групп, в истории которых цепь православных рукоположений никогда не существовала или, если и существовала, то была прервана в незапамятные времена. Для таких случаев установлены различные формы чиноприема, поскольку такие группы в принципе не могут присоединиться к Православной Церкви без того, чтобы Церковь их сама каким-либо образом приняла. Иной случай представляет возвращение в Православие тех церковных групп, которые имеют епископат, восходящий к православному, но сравнительно недавно (одно или несколько поколений назад) уклонившийся в ересь. Такие случаи не описаны специальными канонами, но это не значит, что они выходят за пределы церковного права. Церковное право как часть богодухновенного Священного Предания шире писаных канонов. В частности, за пределами сформулированных в канонах правовых норм находятся прецеденты – авторитетные примеры из церковной истории. Именно прецедентным образом регулируется решение проблемы возвращения в Православие церковной группы, епископы которой были рукоположены иерархами, сравнительно недавно уклонившимися в ересь.

Одним из первых ярких прецедентов такого рода было принятие в общение Вторым Вселенским Собором (381 г.) Иерусалимского епископата со св. Кириллом, епископом Иерусалимским, во главе. Прежде этого Собора весь Иерусалимский епископат и сам св. Кирилл были в церковном общении с арианами, а значит - вне церковного общения с Православной Церковью святых Афанасия Александрийского и Василия Великого. Начиная с 327 года и до самого Второго Вселенского Собора официально признававшейся государством церковью были ариане, а Православная Церковь была гонима и составляла меньшинство (за исключением краткого царствования Юлиана Отступника в 360–363 годах, который дал некоторую свободу православным ради давления на полугосударственную церковь ариан, и восьмимесячного периода царствования православного императора Иовиана в 363 году). Иерусалимский епископат во главе со св. Кириллом был частью государственной арианской церкви, и сам св. Кирилл, как признается и в его Житии, был рукоположен арианами. Ко времени Второго Вселенского Собора в Иерусалимской Церкви сменилось уже несколько поколений епископов-ариан. Вопрос о принятии в общение епископов Иерусалимской Церкви вызвал на Втором Вселенском Соборе острую дискуссию, хотя св. Кирилл принес перед Отцами Собора православное исповедание веры и публично отрекся от арианской ереси. Победило мнение тех, кто удовлетворился принятием православного исповедания св. Кириллом и не требовал никаких других действий для принятия его в качестве православного епископа. Так православная иерархия в Иерусалимской Церкви была восстановлена без особого чиноприема ее со стороны Православной Церкви.

В более поздние времена подобные ситуации возникали неоднократно, но уже не вызывали споров. Так, все без исключения епископы-участники Шестого Вселенского Собора (680–681 гг.) были рукоположены монофелитами, ересь которых этот Собор осудил. Правда, на Соборе присутствовали апокрисиарии (официальные представители) православного Папы Римского Агафона, но и Папа Агафон наследовал папе Гонорию, когда-то подписавшему от лица всего епископата Римской Церкви монофелитское вероисповедание. В любом случае, нигде в протоколах заседаний этого Собора, которые велись параллельно на греческом и латинском языках и сохранились до нашего времени, не упоминается о том, чтобы римские апокрисиарии имели какие-либо полномочия для совершения чиноприема над остальными епископами-участниками Собора. Напротив того, Деяния Шестого Вселенского Собора подают как само собой разумеющееся возвращение монофелитского епископата в Православие без всякого чиноприема - только через посредство исповедания православной веры.

Таким образом, никакого официального "принятия в Православие" бывших монофелитов никто не совершал. Они просто покаялись в ереси, и через это "приняли" сами себя; подобно им, еще раньше это сделали в Римском патриархате наследники папы Гонория.

Если во времена Шестого Вселенского Собора на земле вообще не оставалось епископата, который никоим образом не запятнался бы монофелитской ересью, то история Седьмого Вселенского Собора (787 г.) дает еще более показательный пример. Во время этого Собора православный (не принявший ереси иконоборчества) епископат сохранялся в некоторых частях христианского мира. Однако восстановление в Православии епископата Константинопольского патриархата, полностью отпавшего в иконоборчество, произошло не через особый его чиноприем православными епископами, а только через исповедание Православия самими константинопольскими епископами. Все без исключения Отцы Седьмого Вселенского Собора были рукоположены епископами, чье публичное вероисповедание ранее было иконоборческим. Это и не могло быть иначе, так как ко времени Седьмого Вселенского Собора ересь иконоборчества господствовала в империи уже более 45 лет, а Православие существовало нелегально (по-видимому, уже без единого епископа на территории Византийской империи). Даже патриарх Павел, который ушел на покой, чтобы дать место для избрания патриархом Тарасия, раскаялся в своем иконоборчестве не публично, а тайно. Сам Тарасий, хотя и был православным мирянином (не иконоборцем), рукополагался на Константинопольский престол епископами-иконоборцами, которые публично еще ни в чем не каялись, и, скорее всего, не все из них были посвящены в тайные планы Тарасия и императрицы Ирины по восстановлению иконопочитания.

Если бы на Седьмом Вселенском Соборе была нужда в чиноприеме для епископов Константинопольского патриархата, то православных епископов можно было легко найти в Антиохийском и Иерусалимском патриархатах, которые не прерывали своих контактов с Константинополем, несмотря на арабское завоевание, а Иерусалим продолжал оставаться постоянным местом паломничества христиан со всего мира (в отличие от них, Римский патриархат был частично иконоборческим, и признание Седьмого Вселенского Собора в этом патриархате заняло еще около столетия). Тем не менее, Отцы Седьмого Вселенского Собора объявили себя православными епископами лишь на основании принесенного ими исповедания православной веры и осуждения иконоборческой ереси, и в качестве православных епископов их после этого признали остальные Православные Церкви без какой-либо тени сомнения в законности такой процедуры.

Источник