Пресуществление Святых Даров в Таинстве Евхаристии. Книга дореволюционного автора
Православная Восточная Церковь последовала в вопросе о пресуществлении той же истине, какой следовала на всем своем историческом пути Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, а именно это путь Священного Писания, Святых Отцов и Священных догматов. Поступила Церковь именно так, полагая, что термин μετουσίωσις (пресуществление) отразит попытки как отрицания Таинства Преложения, так и создание какой либо философской теории, изобретатели которой верили бы, что сумели найти логические доказательства этого Таинства. И тот факт, что термин «пресуществление» уже использовался в VI веке, доказывает именно наличие у Православной Восточной Церкви верного языкового чутья в том, что касается вопросов языка и Божественного Откровения.
В таинстве Евхаристии, – в то самое время, когда священнослужитель, призывая Святого Духа на предложенные дары, благословляет их с молитвой к Богу Отцу: Сотвори хлеб сей честное Тело Христа Твоего, а то, что в чаше, честную Кровь Христа Твоего, приложив Духом Твоим Святым – хлеб и вино действительно прелагаются в Тело и Кровь наитием Святого Духа. После этого момента, хотя наши глаза видят хлеб и вино на св. трапезе, но в самом существе, невидимо для чувственных очей, это – истинное Тело и истинная Кровь Господа Иисуса Христа, только под «видами» хлеба и вина.
Таким образом, освященные дары 1) не есть только знаки или символы, напоминающие верующим об искуплении, как учил реформат Цвингли, 2) а равно – не одним только Своим «действием и силой» (динамически) присутствует в них Иисус Христос, как учил Кальвин; наконец, 3) присутствует не в смысле только «проницания,» как учат Лютеране (признающие соприсутствие Христово «с хлебом, под хлебом, в хлебе»); – но освященные дары в таинстве прелагаются (пресуществляются) в истинное Тело и истинную Кровь Христовы, как сказал Спаситель: Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие (Иоан. 6:55).
Эта истина выражена в Послании восточных патриархов в следующих словах: «Веруем, что в сем священнодействии предлежит Господь наш Иисус Христос, не символически – typokos, не образно – ikonikos, не преизбытком благодати, как в прочих таинствах, не одним наитием, как это говорили некоторые Отцы о крещении, и не через «проницание» хлеба, так, чтобы божество Слова «входило» в предложенный для Евхаристии хлеб существенно, как последователи Лютера довольно неискусно и недостойно изъясняют: но истинно и действительно, так что по освящение хлеба и вина, хлеб прелагается, пресуществляется, претворяется, преобразуется в самое истинное Тело Господа, которое родилось в Вифлееме от Приснодевы, крестилось в Иордане, пострадало, погребено, воскресло, вознеслось, сидит одесную Бога Отца, имеет явиться на облаках небесных. А вино претворяется и пресуществляется в самую истинную Кровь Господа, которая во время страдания Его на кресте, излилась за жизнь мира. Еще веруем, что по освящении хлеба и вина остаются уже не самый хлеб и вино, но самое Тело и Кровь Господа, под видом и образом хлеба и вина.»
Такое учение о св. таинстве причащения содержится у всех святых Отцов, начиная от самых древнейших, как св. Игнатий Богоносец, св. Иустин Философ и других древних церковных писателей. Впрочем, у некоторых древних это учение не выражено в совершенно точных терминах, и некоторые выражения приближаются к символическому истолкованию (на что указывают протестанты); однако, способ их выражения отчасти объясняется теми полемическими задачами которые они при этом ставили себе (Ориген – против грубочувственного отношения к таинству, Тертуллиан – против ереси Маркиона, а апологеты – защищая общие христианские истины перед язычниками, но не вводя их в глубину таинств).
Отцы первого вселенского собора исповедали: «На божественной трапезе мы не должны просто видеть предложенный хлеб и чашу, но, возвышаясь умом, должны верой разуметь, что на освященной трапезе лежит Агнец Божий, вземляй грехи мира, приносимый в жертву священниками, и, истинно приемля честное Тело и Кровь Его, должны верить, что это знамя нашего воскресения.»
Для доказательства же и объяснения возможности такого претворения хлеба и вина силой Божией в Тело и Кровь Христовы древние пастыри указывали на всемогущество Творца и на особенные дела Его всемогущества: на сотворение мира из ничего, на таинство воплощения, на чудеса, упоминаемые в св. книгах, в частности – на претворение воды в вино (Златоуст, Амвросий, Кирилл Иерус., Дамаскин), и на то, как в нас самих хлеб и вино или вода, принимаемые нами в пищу, неведомо для нас, пресуществляются в наши тело и кровь (Иоанн Дамаскин). (Догматическое богословие. прот. Михаил Помазанский)
В соответствии с Константинопольским Собором 1691 г., «слово «пресуществление», не является ни чуждым, ни преподанным извне, ни привнесенным в Восточную Церковь со злым умыслом некими инославными, но собственным и подлинным словом нашего священного учения, которое благочестивыми учителями Церкви православно было записано и произнесено. Это слово не отступает от мнения Церкви, не отличается от употребляемого в совершении Таинства слова «преложение» и не порождает его искаженного понимания. Если бы это слово вносило перемену и различие в понимание Таинства, то православные учители не принимали бы его прежде как не отличающееся от слова «преложение» и равнозначное ему. Удаляя из учения о священном Таинстве ложное мудрование еретиков, они передали святой Христовой Церкви это слово, желая ясным и подходящим образом разъяснить мнение кафолической Церкви о Таинстве Евхаристии. Поэтому и мы приемлем слово «пресуществление» и решительно утверждаем его.
СКАЧАТЬ книгу
Источник
Комментарии
Отправить комментарий