Об изменении написания и произношения имени Спасителя и о придворном оккультизме

Общеизвестно широкое распространение различных оккультных учений в средневековой Европе. Современные исследователи А. Богданов и Р. Симонов сообщают об этом следующее: «Как большинство стран Западной Европы, Россия второй половины XVII в. была заполнена разного рода астрологическими сочинениями, оригинальными и переводными, древними и новейшими. Наряду со средневековыми колдовскими текстами, бытовавшими главным образом в демократической среде и среди духовенства, на русском языке существовали и астрологические сочинения. Последние были довольно популярны при дворе. Для царя Алексея Михайловича, например, был сделан перевод календаря на 1660 г. с многочисленными астрологическими предсказаниями».

Как сообщают авторы статьи, царь Алексей Михайлович получал астрологические пророчества не только от Симеона Полоцкого, но и от доктора Андреаса Энгельгардта, и от своего лейб-медика Самуила Коллинса, и, вероятно, от других лиц. При таком повышенном интересе к оккультным знаниям не исключено, что и сам участвовал в оккультных действах. Некоторые свои письма к сестрам царь заканчивал загадочным знаком, возможно, имеющим отношение к эзотерическим знаниям, знак этот весьма похож на змея-дракона, пересекающего цифру «8».

С. Полоцкий, А. Энгельгардт и С. Коллинс предъявляли ему свои астрологические выкладки по различным вопросам, чаще всего политического характера. «Работа» велась по программе: царь предлагал вопросы, а придворные оккультисты старались на них ответить. «Астрологическая прогностика», как назвали эту деятельность авторы указанной статьи, была широко развита при московском царском дворе в XVII в. В приложении к статье даются письма А. Энгельгардта к царю Алексею Михайловичу с обстоятельным отчетом в астрологической деятельности. Лейб-медик Самуил Коллинс производил кровопускания царю по «благоприятным» дням согласно астрологическим рассчетам.

По-видимому, для этих же целей царь приглашал на службу ко двору в качестве астронома и Адама Олеария, которого московиты считали злым колдуном…

Астологические сведения помещались в книгах «Астрология», «Лунник», «Альманах» и др. Аввакум писал из Пустозерска: «Альманашники и звездочетцы, и вси зодейщики… осуетишася своими умышлениями… достигоша с сатаною разумом своим небесных твердей… и взимахуся блядины дети выше облак».

Аввакум подтверждает факт астрологических занятий в Москве не только в светской, но и в высшей церковной среде: «Какую же премудрость любит Павел митрополит и прочии ево товарищи, зодейщики? Со мною он, Павел безумный, стязався, глаголющи: «Велено-де научится премудрости альманашной и звездочетию». Не знает Писания, дурак, ни малехонько! Чему быть, на них, яко на ослах, еретики те едут на владыках тех»…

Церковь всегда относила волхование и ворожбу к тяжким грехам, однако убеждаемся, что «альманашная премудрость» проникала и в высшую церковную, как и в светскую среду. Придворное общество XVIII в. также увлекалось астрологией (календарь Брюса, 1709 г.). А.С. Пушкин писал, что «при императрице Анне Иоанновне академик Крефт был должностным ее астрологом». Известно также, что Анна Иоанновна приказала Эйлеру составить гороскоп новорожденному Ивану Антоновичу.

Оккультизм, процветавший при московском царском дворе, несомненно, должен был оказать определенное влияние и на никоно-алексеевскую «реформу».

По поводу изменения количества букв в имени Спасителя можно предположить следующее.

Сакрально-символическая мистика числа всегда была присуща оккультным учениям. В. Кириллин пишет о склонности средневекового сознания к «сакрализации числовых отношений»: «Представления о священных свойствах числа возникли в глубокой древности. В законченной форме мистико-философское учение о числе и числовых отношениях было разработано еще пифагорейцами. В их космологических построениях число являлось центральным понятием и, наделенное онтологическим, гносеологическим и эстетическим значением, толковалось как синтез, объединение предела и беспредельного, как божественное начало в мире, принцип всех вещей и самой души. Отсюда – вера в таинственный, мистический смысл числа и числовых отношений и связанная с ней символика чисел, из которых наиболее священными почитались 1 и 10 как символы совершенства; 5 – как символическое обозначение брачного союза; 7 – как знак универсального мироправящего начала (Пифагор) и другие числа».

Важно также отметить, что «число обожествляли и наделяли его магическими свойствами. Поэтому число играло первостепенную роль в ритуальных и культовых отправлениях… Число и счет были сакрализованными средствами». Последнее, вероятно, можно полностью отнести к каббалистике и черной магии с «магией чисел», впрочем, магические свойства определенным числам приписывают масоны, астрологи и другие оккультисты.

Ничего общего с подобным отношением к числу не имеет христианство, признающее определенное мистико-символическое значение некоторых чисел (3, 5, 7, 8); приписывание числам магических свойств чуждо христианству по самой его природе.

Что же касается нового написания имени Спасителя, то царю Алексею могли посоветовать многоопытные придворные или заезжие оккультисты, что 6 букв в имени «Иисусъ» много лучше, чем 5 – «Исусъ». Многую пользу перемены царю, поверившему в «добрую» астрологию, доказать было не так уж трудно. Число 6 для оккультистов представляет большую важность. По их представлениям, «в системах священных чисел сакральностью обладают не только те или иные исходные, обычно однозначные числа, но и многие производные от первых, находящиеся с ними в отношениях кратности». Кратное шести число 666 (три шестерки) известно как число имени антихриста, вероятно, его можно рассматривать и просто как символ антихристианства. Почитание некоторыми оккультными номинациями числа 3, несомненно, также объясняется кратностью 3 числу 666. Сакрализация чисел 3, 5, 7 в какой-то мере используется адептами эзотерических учений и для маскировки, поскольку эти числа имеют определенное мистико-символическое употребление и в христианстве. Однако совпадение это чисто внешнее, истолкования мистико-символического значения этих чисел христианством и оккультизмом можно назвать диаметрально противоположными.

В христианстве число 3 – это число Святой Троицы и число души, устроенной по ее образцу, символ всего духовного; воскресение Христа – в третий день, три звезды на мафории Богоматери; число 7 – это семь добродетелей и семь смертных грехов, семь таинств, семь недель Великого поста.

Итак, не исключена вероятность, да и многое это подтверждает, что именно в угоду символике оккультизма понадобилось изменить написание имени Мессии, добавив одну букву для достижения искомой шестерки. Это предположение подтверждают и старообрядцы, замечая, что «никониане», употребляя новое написание имени Спасителя, поневоле исповедуют антихриста. Конечно, передержка старообрядцев очевидна, однако русские люди, боровшиеся в XVII в. против преступной «реформы», четко почувствовали, что не из добрых побуждений заменили старое написание новым, из шести букв, и даже точно указали истинную цель замены…

По вере вашей будет вам… С самого первого времени, как доказывает Е. Голубинский, русские двояко произносили и писали имя Спасителя: «Иисусъ» и «Исусъ», – и не смущались этим (говоря точнее об изображении, с использованием титла писалось: «Iисъ» и «Iсъ». Голубинский ссылается на самое древнее дошедшее до нас Евангелие, Остромирово (1056 г.), где пишется то «Iисусъ», то «Iсусъ», приводит цитату из Юрьевского Евангелия (1118-1128): «Книги рожьства Iисусъ Христова…» (Новгородский Юрьевский монастырь).

Постепенно у нас стала употребляться исключительно форма «Iсусъ».

Придворные оккультисты, подобно всем сектантам фанатично приверженные букве своих обрядов и ритуалов, вполне могли подтолкнуть царя Алексея к шестибуквенному написанию имени Мессии и внедрению этого нововведения в церковную практику.

Впрочем, возможно, это могло быть сделано и в целях единообразия с Украиной, присоединившейся в это время к России. Однако возникает вопрос, для чего нужно было киевлянам изменять имя Спасителя? И ответом может быть опять-таки все вышесказанное по этому вопросу…

Любопытно отметить и следующее. Перепечатывая древние, дониконовские документы, историки-исследователи – как и старые, так и новые – почему-то упорно пишут «Иисус», не останавливаясь тем самым и перед искажением древних текстов…

Подобное же удивительное пристрастие к послереформенному написанию имени Спасителя обнаруживают даже современные гражданские писатели, также не останавливающиеся перед искажением древних цитируемых текстов.

Объяснить это, по-видимому, можно все той же живучестью когда-то выработанных официальных стереотипных суждений, тем, что никоно-алексеевская «реформа» почти три века была по политическим причинам вне критики. Это также пример отрицательного влияния никоно-алексеевской «реформы» на светскую науку.

Фрагменты из книги Бориса Кутузова "Церковная реформа XVII века".