«Это была не реформа, а погром православия». Интервью с Б.П. Кутузовым

— Вы писали, что концепция «Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать» после церковного раскола была ложно интерпретирована как претензия на имперский путь развития. В чем, по вашему мнению, состоял первоначальный, исконный, смысл этой концепции, как его обозначили Филофей и преподобный Иосиф Волоцкий?

— «Третий Рим» только в духовном понимании. Очень мало во внешнем, политическом. Да, русский царь считался, как говорил Филофей, единственным православным царем, и только. Иоанн Грозный правильно сформулировал: не надо мне других земель. Свою землю Бог дал, хватит мне, никаких других земель мне не надо. Он не попался на иезуитский крючок Антонио Поссевино, не прельстился царьградским престолом.

Идею «Третьего Рима» в практическом плане реализовал великий князь Василий II, заточив в тюрьму митрополита Исидора, «лютого волка, лжепастыря, губителя душ», подписавшего Флорентийскую унию. Убивать его не стали, дали возможность бежать назад к католикам. Таким образом мирская власть в лице Василия II, который считался почти царем и государем, спасла православие на Руси, в то время как архиереи, услышав от Исидора решение Флорентийского собора, «умолчаша и воздремаша и уснуша». Большую роль в сохранении чистоты веры от ересей мирская власть играла и в Византии, начиная с императора Константина Великого, созвавшего Первый Вселенский собор.

— То есть первоначальный смысл этой концепции состоял в том, что русский народ избран Богом для хранения истинной веры в мире всепоглощающей апостасии?

— Да, мы должны были сохранять это сокровище, в этом было и до сих пор остается богоизбранничество нашего народа. Русские — это второй богоизбранный народ, и наша национальная идея — Евангелие. Но гордиться этим не нужно, православному христианину не подобает гордиться. Смиряться надо. «Третий Рим» существует до сих пор в этом духовном понимании, и его главная движущая сила, главный субъект, ведущий остальных за собой, — это, конечно, старообрядчество. Как Андрей Ослябя и Александр Пересвет. Война-то идет… не с плотью и кровью, а с духами злобы.

— Сейчас на различных общественных площадках, даже в Госдуме, активно обсуждается целесообразность восстановления монархии в России. Является ли, на ваш взгляд, восстановление монархии полезным для православия?

— Нам ни в коем случае не надо восстанавливать никакой монархии, потому что в таком случае опять будут просить помазанника. И тогда это будет хуже римского папы в том смысле, что слова помазанника не будут предполагать обсуждений, а тем более критики. Это мы уже проходили. Помазание императоров — это византийская выдумка царицы Пульхерии, и русские взяли с греков пример. Я считаю, нам вполне хватит великого князя. Как говорил мистер Уинстон Черчилль, демократия — это страшное дело, но все остальное еще хуже. Вот и я примерно так же считаю, уж пусть лучше остается президент.

— Около года назад состоялся визит первого лица в духовный центр старообрядческой Церкви, что явилось предметом пристального внимания широкой общественности и связанных с этим визитом ожиданий неких серьезных изменений. Очевидно, что в обществе существует запрос на идею, способную объединить и поднять дух народа. Некоторые считают, что ставка делается именно на старообрядчество. Как вы оцениваете опасность превращения старообрядческой Церкви в альтернативное «ведомство православного исповедания» или «государствообразующую скрепу», чего так опасаются некоторые старообрядцы?

— Посещение Рогожского центра президентом я считаю положительным фактором. Это, может быть, подтолкнет новообрядных иерархов к ликвидации раскола. По крайней мере, пусть признают Белокриницкую старообрядческую иерархию. Почему до сих пор не признали? По какому праву? Это безобразие, стыд и позор. Я полностью со старообрядцами в этом отношении. В последнем «Вестнике Митрополии», который мне дал митрополит Корнилий, размещены вопросы новообрядной церкви старообрядчеству, в том числе вопрос по каноничности иерархии. Старообрядцы дали на них очень грамотные ответы. Солженицын правильно обличил новообрядцев: они не хотят вернуться в старообрядческую Церковь по гордости, какие же они христиане, если столько крови пролили старообрядцев и до сих пор не принесли в этом покаяние, в отличие от зарубежной церкви? Может ли христианин молиться, не примирившись со всеми своими врагами? Так что нежелание новообрядцев присоединиться к старообрядцам — это тоже стыд и позор. Конечно, это трудно, но нужно же делать какие-то шаги в этом направлении. Или старообрядцы должны оставить правильные тексты и вернуться к неправильным?!

— Как у нас от начала все было положено, читаем мы в житии протопопа Аввакума, так оно и должно быть всегда.

— Да, «лежи оно так во веки веком». В этих словах Аввакума заключена вся мудрость. Между прочим, столько споров велось и до сих пор ведется вокруг этой реформы, раскола. Зачем так копья ломать? 2000 лет назад еще апостол Иоанн Богослов говорил, что весь мир лежит во зле (1 Ин. 5, 19). И Спаситель сокрушался: когда приду во второй раз, найду ли веру на земле? (Лк. 18, 8). То есть исчезновение веры — это объективный процесс. Я думаю, что сейчас в новообрядную церковь ходит 2–3% населения, как и в советское время. Тогда думали, что советская власть мешает. Ничего подобного. А то, что журналисты сегодня пишут о 80% православных, на то они и журналисты. Разве тот, кто ходит в церковь один раз в год, да и то на полчаса на Пасху до первого «Христос воскресе», может считать себя православным? Даже анекдот такой ходит. Один другого спрашивает: «Ты в церковь ходишь, ну как там?» «Да там, — отвечает другой, — всегда одно и то же: все время поют «Христос воскресе»! Когда в XVII веке рухнули церковные заборы, в новообрядную церковь ринулось мутное море всякой нечести и нечистоты с Запада и отовсюду. Все враги Церкви ликовали.

— Наверное, не смогли бы нас одолеть внешние враги, не было бы катастрофы революции и советского периода, если бы не это нахлынувшее засилье чужебесия, сначала в виде реформы по новогреческому образцу, затем в виде и других иноземных влияний? Как вы пишете в своей книге «Лестовка», «византийская прелесть, таким образом, исказив церковную жизнь, воздвигнув гонения на старую традиционную веру, родительницу и первозащитницу русской государственности, не могла в конце концов не разрушить саму русскую государственность».

— Все взаимосвязано. Солженицын правильно говорил, что 17-й год вышел из XVII века, что в старообрядческой России большевистская революция была бы невозможна. Я эту мысль поддерживаю. Не случайно кто-то из новообрядной элиты говорил, что если бы не старообрядчество, то наши придворные были бы проглочены протестантизмом, а весь народ католицизмом. Раньше новообрядческая церковь оглядывалась на старообрядцев, что они скажут, а сейчас и это перестали делать, мне кажется. Ее рейтинг, особенно сейчас, очень сильно упал в глазах народа, по моему наблюдению. В общем, никаких перспектив у новообрядчества нет. Какую бы политику ни вели верхи, наше дело — спасаться...

— Да, соборность — это наше все, как мы исповедуем в Символе вере, верую «во едину святую соборную и апостольскую Церковь»… Борис Павлович, но почему тогда мало кто из новообрядцев переходит в старообрядчество, так сказать, в индивидуальном порядке?

— Главная причина этому — люди не знают о старообрядчестве. Ведь до сих пор многие считают, что старообрядцы не правы, более того, что они раскольники… Этот миф надо развеять. Раскольники — новообрядцы! Они обрядоверы: они рубили головы за двуперстие. Это ли не обрядоверство? Еще одна причина заключается в том, что люди считают старообрядческий уклад жизни слишком строгим, аскетическим, но, на самом деле, верующему по его немощи, по болезни могут быть позволены некоторые послабления: так, некоторые старообрядцы приходят на шестичасовое всенощное бдение не к началу службы в три часа, а к шести вечера, это считается допустимым, а иначе — не выдержать.

— Один общественный деятель как-то заметил, что в историческом разделении восточной и западной цивилизаций, православия и католицизма, заложен некий Божественный замысел, что якобы без «конкуренции» происходит стагнация, возможно, так своеобразно переложив слова апостола Павла о том, что надлежит быть разномыслиям, дабы открылись искусные (1 Кор. 11, 19). Можно ли по аналогии, пусть и с натяжкой, помыслить частью Божественного замысла и расхождение путей старообрядческой Церкви и новообрядчества, чтобы поддерживалась ревность по Бозе? Хотя известно, что, согласно толкованию свт. Иоанна Златоуста, в этих апостольских словах «дабы» означает следствие, а не причину.

— Нет, нельзя. Тогда надо оправдывать все безобразия, которые произошли в мире со времен пришествия Спасителя. Сколько искажали и продолжают искажать Его учение, сколько было расколов. И все это оправдывать Божиим Промыслом?! Да всему виной дурость человеческая! Это во-первых. А во-вторых, враг-то действует, он — «человекоубийца от начала» (Ин. 8,44). Вот, возьмем еретика Льва Толстого, которого всегда хвалила и до сих пор хвалит интеллигенция. Он хулил церковь направо и налево. Я никогда не мог его читать, еще когда и в церковь не ходил. До такой степени было неинтересно. А сейчас и тем более! В философском отношении он был очень слаб, мягко говоря. Да, он мог изобразить словами художественную картину, но что он рисовал? Свое аморальное общество, которое в церковь Божию и не ходило. Вспоминаются строки из сказки П. Ершова «Конек-Горбунок»:

… с бесом хлеб-соль водит,
В церковь Божию не ходит,
Католицкий держит крест
И постами мясо ест.

— Как вы пришли к изучению старообрядчества в непростые времена советского периода, когда ничто, казалось бы, не располагало к такого рода научным изысканиям?

— Этот интерес был вызван одним случайным эпизодом из моей жизни, произошедшим во время моего церковного служения в Даниловом монастыре. Дело в том, что крестился я только в 1968 году. До этого я считал, что Бога нет… Но постепенно к 30 годам я много чего почитал, много о чем подумал — и принял решение креститься. Как и многие убежденные неофиты, я был очень горяч. Мне недостаточно было быть простым прихожанином, я хотел быть священником! Поэтому я уволился со светской работы (я работал инженером в Министерстве энергетики) и поступил в 1971 году в духовную семинарию. Поскольку у меня было высшее образование, пусть и техническое (я окончил Уральский политехнический на инженера-теплоэнергетика), я поступил сразу в 3-й класс, сдав экзамены экстерном. Мне оставалось поучиться в семинарии всего один год, и в 1972 году я ее окончил. Так и остался при церкви, служил алтарником в Николо-Хамовническом храме. Потом перешел в храм мученика Трифона, что у Рижского вокзала, где настоятель поставил меня на клирос. Ох, не хотел я! Но пришлось. Дело в том, что я всю жизнь занимался музыкой, играл на фортепиано. В детстве я жил в Северном Казахстане на курорте Боровое, там не было музыкальной школы, меня с восьми лет в течение двух–трех лет обучали частные учителя, а дальше я самостоятельно достиг консерваторского уровня.

Я прослужил в храме на Рижской около десяти лет и в 1984 году перешел в только что открывшийся Данилов монастырь, который находится возле моего дома. Вот здесь-то в 1985 году мне и попала в руки старообрядческая Псалтырь! В то время народ отовсюду нес в монастыри иконы, старые богослужебные книги. Я и решил посмотреть, чем отличается старообрядческая Псалтырь от нашей, новообрядной. В общем, навыписывал столько отличий, что караул! Вижу, что тут дело непростое. Меня заинтересовал вопрос, что такое старообрядческий раскол. Сейчас я говорю «новообрядческий раскол», раскольники отнюдь не старообрядцы. Раскольники — это никониане, новообрядцы. Никон — раскольник, а самый главный — это царь Алексей Михайлович. Если бы не царь, раскола бы не было. Не будь Никона, он нашел бы другого, потому что царь с молодых лет был ориентирован на воспринятие византийского престола. Его воспитали так, что все русское он не любил и даже ненавидел. Я потому и говорю, что мир лежит во зле и враг рода человеческого действует с самого начала, еще до того, как Адам с Евой лишились рая. Он-то и стоит во главе всего зла. Я кратко отметил это в своей книге, понимающему достаточно. Поэтому мою книгу надо читать внимательно, а не по диагонали.

— Борис Павлович, как вы находили литературу для ваших исследований в советское время?

— У меня было такое впечатление, что мне буквально подкладывали нужные книги. Они сами ко мне «шли». Библиотека в Даниловом монастыре собралась богатая, чего только не натащили старики от радости, что открылся монастырь! Я поставил перед собой вопрос: что такое церковная реформа XVII века — трагическая ошибка или диверсия? Мой первый труд был издан в 1992 году Гребенщиковской общиной в Риге под названием «Церковная реформа XVII века, ее истинные причины и цели». Я просто дал почитать свои материалы о. Иоанну Миролюбову, а он взял и издал их, чего я и не ожидал. В 2003 году я самостоятельно издал свою книгу под названием «Церковная «реформа» XVII века как идеологическая диверсия и национальная катастрофа». Я считаю это издание эталонным. Все, что было издано до и после, содержит искажения. Издательства «Эксмо», «Алгоритм» и другие давали свои названия, сокращали текст без согласования со мной. Что хотели, то и делали.

Слово «реформа» в названии книги заключено в кавычки, потому что это была не реформа, а погром православия. Самозванцу была дана иезуитами инструкция, как вводить унию в России, краткий план никоновской реформы. В недавно изданной широко известной книге о  старообрядчестве написано на первой странице, что основная причина реформы — это присоединение украинцев и белорусов… Это сознательная ложь ученого. Историков называют следователями. Все книги я писал для себя, не оглядываясь ни на новообрядцев, ни на старообрядцев, то есть стремился к совершенно объективному рассмотрению вопроса. Так, после написания главы о двуперстии и троеперстии я и сам стал креститься двуперстно, уже как лет двадцать тому назад...

Источник