Житіе инока Епифанія, имъ самимъ написанное. Часть II

За слово и за свидѣтельство Ісусъ Христово, юзникъ темничной, многогрѣшный инокъ Епифаній, возлюбленному моему о Христѣ Ісусѣ чаду и брату, посѣтившему мя нѣкогда въ темнице Афанасію, за милость и любовь Христову, по плоти родившаго отца твоего, во истинну милостиваго и боголюбиваго, миръ ти, и отцу твоему христолюбивому, и всему благодатному дому вашему, и благословеніе, и милость, и благодать отъ Бога Отца и Господа Ісуса Христа. О имени Господни посланъ ти крестъ Христовъ кедровой, и ты чадо мое любимое, пріими его Господа ради съ любовію Христовою и почитай его честно, и поклоняйся ему, яко самому Христу или яко образу Христову. Есть писано во святомъ писаніи, яко Христосъ въ крестѣ, а крестъ во Христѣ, — и ты, рабе Христовъ, почитай крестъ Христовъ, яко самого Христа, и поклоняйся ему, яко самому Христу или яко образу Христову, съ вѣрою теплою сердечною, и проси у Христа Бога его же хощеши; по воли его святѣи и дастъ ти милость и благословеніе здѣ и въ будущемъ вѣце во вѣки. Аминь.

Да послано ти, чадо мое любимое о Христѣ Ісусѣ, житія моего часть малая. Вото тебѣ и другая часть житія моего бѣднаго и грѣшнаго и страданія моего темничнаго горкаго Христа Ісуса ради сладкаго; и ты, чадо мое любимое Афанасіе, пріими его съ любовію Христовою Господа ради, и сложи его съ прежнею частію житія моего вмѣсто, и зри на него яко на мене бѣднаго старца, и прочитай его съ любовію Господнею, и аще что обрящеши на ползу души своей, и ты, чадо, о семъ прослави Христа Бога, а мене грѣшнаго не забывай во святыхъ своихъ молитвахъ, да милостивъ ми будетъ Господь Богъ. А азъ грѣшный за милость и любовь Христову, отца твоего родившаго тя и за твое ко мнѣ темничное посѣщеніе прошу вамъ милости у Христа Бога, елико Господь ми помощи подаваетъ. Да молю тя о Христѣ Ісусѣ, чадо мое любимое, отца твоего родившаго тя и воспитавшаго тя, во всемъ его слушай и почитай его съ любовію Христовою; такоже и ты почтенъ будеши отъ своихъ чадъ, пачеже почтенъ будеши отъ Бога въ семъ вѣцѣ и въ будущемъ во вѣки. Аминь. Посемъ паки миръ ти, чадо мое любимое, и отцу твоему и братіи твоей и всему дому вашему, и благословеніе, и милость, и благодать отъ Бога Отца нашего Ісуса Христа и отъ мене грѣшнаго старца, раба его. А азъ нынѣ уже, чадо мое, сѣжу въ темнице ис полу мертвъ живъ погребенъ землею, яко во гробѣ, и ожидаю исходу души моей съ часу на часъ. Ну, чадо, слушай же житія моего грѣшнаго, да молю тя о Христѣ Ісусѣ не позазри простотѣ моей, понеже азъ граматики и философіи отъ юности моея не учился и не искалъ сего, и нынѣ не ищу того, но сего ищу какъ бы ми Христа Ісуса милостива сотворити себѣ и людемъ; и что обрящеши просто и неисправлено, и ты собою исправь со Христомъ Ісусомъ, а мене грѣшнаго прости, и благослови, и помолися о мнѣ Христу Богу, и Богородице, и святымъ его.

Чюдо о крестѣ Христа Бога и Спаса нашего

Мнитмися, чадо мое и брате мой любимый Афанасій, во 172 году сѣдящу бо ми въ кѣліи въ пустыни моей виданской, пріѣхалъ ко мнѣ въ пустыню зимой христіянинъ на лошадѣ, а на дровняхъ у него брусье изготовлено на болшей крестъ, и пріиде къ моей кѣлейцѣ съ великимъ опасеніемъ и со страхомъ Божіимъ, мня мя живуща въ пустыни, яко чюдна и свята мужа, и приступя ко оконцу моему, сотвори молитву сице: «Господи Ісусе Христе, Сыне Божіи, помилуй насъ». Азъ же рекъ: «аминь». И рече ми христіянинъ: «отче святый и господине, присланъ азъ къ тебѣ Богомъ, и привезъ тебѣ хлѣбъ, да четверикъ ржи и денегъ у мене возми елико хощеши, а здѣлай мнѣ Бога ради крестъ Христовъ». Азъ же, грѣшный, рекъ ему сице: «рабе Божіи, которымъ ты образомъ присланъ ко мнѣ грѣшному въ пустыню и далече ли отъ моея пустыни живеши?» И рече ми христіянинъ: «зимою господине 40 верстъ, а лѣтомъ и болши; за болотами живу и за порогами страшными, великими, непроходимыми отъ тебе; имѣю у себе жену и чада, и деревню пашенную, и по лесамъ хожу, звѣри ловлю всякія, и птицы. И нѣкогда бо, отче святый, ходящу ми по лѣсамъ по обычаю моему и ищущу ми звѣрей и птицъ на ловъ мой, и уже много времени не токмо уловити, но и не видалъ ни оленя, ни лисицы, ни куницы, ни зайца, ни тетерева и просто рещи никакова животна и нападе на мя печаль велика и уныніе горькое, понеже какъ и почалъ полѣсовати, не бывала такая на мене бѣда; и пріиде ми на умъ тогда, отче святыи, сіе: есть у насъ близъ нашея деревни островъ зѣло красенъ и великъ и на томъ островѣ скоты нашы ходятъ, и многія люди говорятъ, достойно де на семъ островѣ быти пустыни или монастырю и церкви, а хотя де бы нынѣ какой боголюбецъ крестъ Христовъ поставилъ и то бы де зѣло добре. И се слово паде на сердце мое запали огнемъ божественнымъ душу мою, и сердце мое, и всю утробу мою, и вся уды моя, да поставлю крестъ Христовъ на томъ островѣ, на славу Христу Богу нашему и на поклоненіе православнымъ христіяномъ, и возведохъ очи мои на небо и прекрестилъ лице мое Хритовымъ знаменованіемъ и рекохъ сице: Господи Ісусе Христе, Сыне Божіи, помилуй мя грѣшнаго, дай ми ловъ днесь какой ни буди, и азъ Ти грѣшный на семъ островѣ, имярекъ, поставлю крестъ на славу Тебѣ свѣту и на поклоненіе православнымъ христіяномъ; и егда далъ обѣщаніе Богу зря на небо, и какъ сведохъ очи мои съ небесъ на землю, и начахъ очима моима обзирати около себе сюду и сюду, зря лова какова либо ми посланнаго отъ Бога. О скораго услышанія Христа Бога Свѣта нашего! О дивное милосердіе Христово, о чюдо несказанное, его же ни отцы, ни дѣды наши ни слыхали, ни видали: вижу скоро издалеча борана великаго, и скоро идохъ къ нему, славя Бога, боранъ же милъ ми ся дѣя; азъ же грѣшный вземъ борана за рога, дивяся неизреченной милости Божіи и сведохъ борана въ деревню мою съ радостію великою, дивяся скорому услышанію Христову и милости Спасовѣ. И повѣдахъ сіе чюдо Божіе великое женѣ моей, и чадомъ моимъ, и всѣмъ сосѣдямъ моимъ, и вси прославиша Бога о семъ чюдеси». И паки рече христіянинъ: «не дивно бы было, отче святыи, аще бы ми послалъ Богъ оленя или соболя, или лисицу драгую, или инъ звѣрь, то бо ихъ домъ и жилище бѣ бо лѣсу на всѣ страны по сту верстъ есть и болше, туто живутъ все звѣри и птицы, а жилищъ человѣческихъ, ни деревень ни слуху нѣту. Да прости мя, грѣшнаго, отче святый, согрѣшилъ я окаянный: по малу малу день отъ дне, недѣля отъ недѣли, мѣсяцъ отъ мѣсяца, и уже конечнѣ отложилъ обѣщаніе мое о крестѣ ко Христу Богу нашему, и по се время, господине, уже два года минуло обѣщанію моему. И нынѣ, отче, во единъ отъ дней отъ труда деревенскаго внидохъ въ хижу мою и возлегъ опочинути, и скоро отворишася двери избы моея и вниде ко мнѣ въ избу мужъ святолѣпенъ весь бѣлъ и ризы на немъ бѣлы, и ста предо мною, мнѣ же лежащу, и рече ми мужъ той святолѣпный сице: человѣче, что забылъ еси обѣщаніе свое еже о крестѣ Христовѣ? И рече ми мужъ той: «иди на Суну рѣку, на Виданьской островъ — тамо въ пустынѣ Соловецкой старецъ живетъ, именемъ Епифаніи, онъ тебѣ здѣлаетъ крестъ», — и невидимъ бысть мужъ той святолѣпный. Азъ же воспрянухъ яко отъ сна, вземъ бревно, и внесохъ въ избу мою, и посуша обрусилъ его и привезохъ, господине, днесь къ тебѣ въ пустыню. Сотвори милость со мною, Христа ради, и любовь духовную, возми у мене хлѣбъ, да четверикъ ржи, да и денегъ елико хощеши, а здѣлай мнѣ крестъ Христовъ, исполни мое обѣщаніе, къ тебѣ азъ посланъ Богомъ». Азъ же реку ему: «да есть ли отъ вашея деревни ближе моея пустыни грамотныя люди?» — И рече ми христіянинъ: «есть, господине, отъ насъ шесть верстъ погостъ, тамо живутъ попъ да дьякъ, да къ нимъ не посланъ я, но тебѣ въ пустыню ѣхалъ 40 верстъ». Азъ же грѣшный прославилъ о семъ Христа Бога и вземъ у христіянина хлѣбъ, да четверикъ ржи, а денегъ не взялъ. И препоясахся поясомъ моимъ, и вземъ топоръ въ руки и иную снасть подобную кресту, дѣлалъ креста два дни, и слова вырѣзалъ на крестѣ, и покрылъ его и помощію Христовою вся построилъ о немъ, и по обычаю моему помоляся со христіяниномъ Христу и кресту Христову, и росписавъ кровлю у креста и иная вся указавъ ему, и разобравъ крестъ, положихомъ его честно на дровни и съ миромъ о Христѣ Ісусѣ отпустилъ христіянина въ путь его; онъ же, радуяся зѣло о полученіи креста Христова, идяше къ домови своему въ путь свой, о всѣхъ сихъ слава Христу и Богородицѣ и святымъ Его.

О преподобномъ Ефросинѣ, иже во Андомскую пустыню забѣжа отъ никаніянскія ереси и скончался тамо о Христѣ Іисусѣ (мнѣ онъ грѣшному другъ былъ любимой, азъ у него въ пустынѣ годъ жилъ во единой кѣліи и правило съ нимъ вмѣстѣ говорили), — зѣло христолюбивъ человѣкъ былъ, безмолвіе вельми любилъ.

Нѣкогда ко мнѣ грѣшному въ пустыни моей Виданской, сѣдящу бо ми въ безмолвіи, пріиде ко мнѣ въ пустыню странный старецъ именемъ Варлаамъ и рече ми умиленнымъ гласомъ и слезнымъ сице. «отче Епифаніи, другъ нашъ и братъ и отецъ Еѳросинъ святыи преставился и нынѣ дивныя чюдеса творитъ благодатію Духа Святаго. Азъ у него болши году жилъ, укрывался отъ никоніянскія ереси; чюдной мужъ житіемъ былъ, Христа Бога зѣло любилъ и безмолвіе. Сице рече ми братъ, азъ же грѣшный отъ того времени началъ тужити и скорбѣти въ сердцы моемъ, глаголя: како избуду муки вѣчныя и получу Царство небесное? Господи, Господи, Владыко Вседержителю, очисти мя отъ всякія скверны плоти и духа и буди ми правитель, и наставникъ, и вождь ко спасенію моему, и спаси мя грѣшнаго раба Твоего, имиже веси судбами; тако же и Богородицѣ и святому Ангелу хранителю моему, и преподобнаго Еѳросина въ помощь призывая и всѣхъ святыхъ, да помолятся о мнѣ ко Христу Ісусу Свѣту, еже бы ми избыти муки вѣчныя и улучити Царство со святыми его. И въ семъ помыслѣ много дней препроводилъ, моляся всяко Богу, да избуду мукъ и обрящу ми рай со святыми въ будущемъ вѣцѣ, то таки и думаю сидя, и ходя, и на одрѣ моемъ лежа, и правило говоря, молитвы, и каноны, и псалмы, и поклоны, и рукодѣліе дѣлая, молюся иногда умомъ, иногда языкомъ: да избуду муки вѣчныя и улучу Царство вѣчное со святыми. И нѣкогда бо ми послѣ каноновъ, и послѣ молитвъ, и поклоновъ нощныхъ мнитмися въ полунощи, возлегшу ми опочинути отъ трудовъ на одрѣ моемъ, и сведохся абіе въ сонъ малъ и вижу въ кѣлейцѣ моей сердечныма очима моима гробъ, а во гробѣ лежитъ старецъ Еѳросинъ, другъ мой любимой и сердечной, мертвъ; азъ же зрю во гробѣ на Ефросина и дивлюся помышдяя въ себѣ: како обрѣтеся въ кѣліи моей другъ мой и гробъ его, а погребенъ онъ во Андомской пустынѣ, а нынѣ обрѣтеся въ Виданьской пустынѣ у мене и въ кѣліи моей, что хощетъ быти се? И зрю на него прилежно, и нача преподобный Еѳросинъ по малу малу оживати, и оживе и воста отъ гроба; азъ же грѣшный съ великою радостію объемъ его рукама моими, и начахъ лобызати и цѣловати его съ любовію Христовою и глаголати: о свѣтъ мой и другъ мой любимой Ефросинушко, вѣдаю азъ, что ты давно умеръ, преставился на онъ свѣтъ, а нынѣ вижу тя паки ожилъ ты. Скажи мнѣ, свѣтъ мой, Бога ради, какъ тамъ Царство небесное, гдѣ святыя, и праведныя, и преподобныя, и вси святіи водворяются и царьствуютъ, и живутъ какъ на ономъ свѣтѣ тамо? да, и грѣшникамъ како уготована мука та горкая и лютая, огнь, и червь, и смола, и всякая горесть и бѣда, скажи мнѣ, Христа ради, Ефросинушко, по ряду вся, бояся азъ грѣшный муки вѣчныя и бѣды тамошныя. Преподобный же Еѳросинъ свѣтлымъ лицемъ и веселымъ зрѣніемъ воззрѣ на мя и рече ми тихимъ, и любовнымъ, и смиреннымъ гласомъ сице: «брате мой и друже мой любимый Епифаніи, молися ты прилежно Пречистой Богородицѣ, то всѣхъ бѣдъ избудеши и получеши радость». И не вѣмъ какъ святый изъ рукъ моихъ изыде и невидимъ бысть, азъ же грѣшный убудихся яко отъ сна, а сердце мое наполнено великія радости, яко Богъ показа ми друга моего любимаго и брата и отца преподобнаго старца Еѳросина, и ученія святаго отъ устъ его слышати сподобилъ мя, еже повелѣ ми молитися прилѣжно Пречистой Богородице, о всѣхъ сихъ слава Христу Богу Свѣту, и Богородице Матери Его истинной, и святому Ангелу хранителю моему и преподобному Еѳросину и всѣмъ святымъ во вѣки, аминь.


Чюдо Пресвятыя Богородицы

Тамо же въ Виданской пустынѣ по вышереченному обычаю моему послѣ правила моего возлегъ на одръ мой опочинути, и скоро прискочиша бѣси къ кѣліи моей и зашумѣли громко зѣло, и отвориша двери, да и кѣлейныя (пылко зѣло отвориша) и вскочилъ ко мнѣ въ кѣлію бѣсъ, яко злой и лютой разбойникъ, и ухватилъ мене за гордо и нача давить. Азъ же грѣшный завопѣлъ къ Богородице сице: Богородица, Богородица, помози мнѣ, онъ же и исчезъ и не вѣмъ камо дѣлся, азъ же о семъ прославихъ Христа Бога и Богородицу, яко отгнаша отъ мене разбойника злодѣя дьявола.

А иное чюдо дивное и преславное Пречистыя Богородицы сказа мнѣ грѣшному преподобный старецъ мой кѣлейной, священноинокъ Мартиріи, укрѣпляя мене, дабы держался азъ крѣпко каноннаго святаго правила, и кондаки и икосы говорилъ бы на всякъ день Пречистой Богородицѣ неизмѣнно безъ лѣности, рече бо ми сице: «чадо, (есть писано во отечьникѣ) бѣ во странѣ нѣкоей монастырь нѣкіи, а въ немъ мниси живяху зѣло христолюбивы, и Богородицу крѣпко и прилѣжно почитаху, и моляшеся ей всегда вѣрно и прилежно; и бѣ у нихъ въ томъ монастырѣ уставъ таковъ, еже на заутрени въ церкви Пречистой Богородицѣ кондаки и икосы по вся дни говорятъ, а концы воспѣваютъ вси стоящіи во церкви, еще есть сице: «Аллилуія» и паки — «радуйся Невѣсто неневѣстная». И нѣкогда бо тоя обители игуменъ посла брата на службу монастырьскую, старецъ же вземъ благословеніе отъ отца и идяше на службу, благодаря Бога, и тружаяся тамо день до вечера и пріиде къ монастырю уже поздно, и врата монастырьскіе заперты, и рече въ себѣ старецъ, — что сотворю аще начну во врата ударяти и стукати, то тѣмъ стуканіемъ моимъ всю братію соблажню и смущу, и вратарей, и стражей тѣмъ оскорблю и опечалую и раздражу, и трудъ мой тѣмъ погублю, еже днесь пріобрѣтохъ, и мзды лишуся отъ Христа Бога и Богородицы; лучше ми братію не смутити и стражей не возбудити, но самому нужица, Бога ради, пріяти. И помоляся старецъ Христу и Богородице, и прижався ко оградѣ монастырстѣй возлегши, благодаря Бога, тако и уснулъ. И егда начаша въ монастырѣ къ заутрени благовѣстити, старецъ же скоро воста, и прижався ко оградицѣ монастырьской, моляшеся съ вѣрою сердечною, теплою прилѣжно (бѣ бо церковь внѣ ограды, и все ему слышать, что поютъ въ церкви); и егда начали говорить кондаки и икосы, и концы воспѣвати «Аллилуія» и «радуйся Невѣсто неневѣстная», а старецъ, внѣ монастыря стоя за стѣною, такоже концы возглашаетъ — «Аллилуія», «радуйся Невѣсто неневѣстная». И егда послѣдніи конецъ икоса возгласиша во церкви — «радуйся Невѣсто неневѣстная» и старецъ за стѣною стоя тоже рече: «радуйся Невѣсто неневѣстная» — и ста пред нимъ Пречистая Богородица и рече ему: «радуйся и ты старче, вото тебѣ златица». Старецъ же пріемъ златицу отъ руки Пресвятыя Богородицы и поклонися Ей, Она же и не видима бысть; онъ же воззрѣвъ на златицу лежащую на руце его и возрадовася зѣло и удивися дивомъ великимъ, бѣ бо златица красна зѣло и яко отъ огня отъ нея свѣтяшеся. И скоро, скоро старецъ потече ко вратамъ монастырьскимъ, и возопи гласомъ великимъ: «вратницы, вратницы, отверзите ми врата скоро, Богородица ми златицу даде чюдную» они же отвориша ему врата, старецъ же бѣжа во церковь ко игумену и ко братіи всей, и ста посреди церкви, и рече веліимъ гласомъ: «отцы святіи и братія, зрите на благословеніе чюдное Пречистыя Богородицы». И скоро вси отцы стекошася ко старцу и узрѣша ту чюдную и красную златицу, и дивяся много красотѣ ея и прославиша вси Христа Бога и Богородицу. Старецъ же повѣда имъ вся вышереченная, отцы же паки прославиша Бога и Богородицу, и разсужденіе старцево, и терпѣніе его зѣло похвалиша. И повелѣ игуменъ звонити во вся и пѣвше молебная Христу Богу и Богородице много и ту красную златицу прицѣпиша ко образу мѣстному Пресвятыя Богородицы на славу Христу Спасу и на похвалу Богородице и на воспоминаніе дивнаго и преславнаго чюдеси Ей, во вѣки вѣкомъ, аминь.

И паки рече ми преподобный старецъ священноинокъ Мартирій: ну, чадо, вото тебѣ сказано преславное чюдо Пречистыя Богородицы, и ты внимай себѣ умомъ и каноновъ говорити не ленися, Ісусовъ канонъ говори на всякъ день, и акафисто канонъ Богородице премѣняя ко дню смотря, а кондаки и икосы на всякъ день, да «воду прошедъ», да Ангелу Хранителю канонъ, да и иныя каноны, елико можеши вмѣстити, вмѣсти, чадо и псалтырь такоже на всякъ день пой, трудися, чадо, здѣ крѣпко, и вѣрно, и твердо, да во ономъ вѣце добро будетъ во вѣки, аминь. А говори чадо каноны, и кондаки, и икосы, и псалмы и всякое правило неспѣшно, чтобы глаголемое тобою и умъ твой разумѣлъ и славилъ бы Бога о сихъ и сицевое правило и Богу пріятно, и любезно, и душамъ нашимъ спасительно.

А еже, чадо, у насъ въ Соловецкомъ монастырѣ по всѣмъ кѣліямъ предано всѣмъ братіямъ умѣющимъ грамотѣ каноны и кондаки и икосы Пречистой Богородицы говорити еще отъ святаго отца нашего Зосимы чюдотворца, и по немъ отъ игуменовъ, по обычаю вышереченнаго онаго монастыря, воспоминая преславное чюдо Пресвятыя Богородицы: егда говорятъ каноны, и кондаки, и икосы умѣющіи грамотѣ, а не умѣющіи тутож стоятъ съ молитвою Ісусовою, а концы вкупѣ вси возглашаютъ сице — «аллилуія» и паки — «радуйся Невѣсто неневѣстная», и тако, чадо, у насъ въ Соловецкомъ монастырѣ во всякой кѣліи отъ начала и до днесь держится. Азъ же грѣшный старцу поклонихся до земнаго лица за поученіе его святое. Ну, чадо мое любимое Афанасіе, внимай себѣ умомъ крѣпко; что мнѣ грѣшному старецъ приказалъ, то и азъ ти приказываю, о Христѣ Ісусѣ тому слава во вѣки, аминь.

Ино чюдо Пречистыя Богородицы, но не позазри, чадо мое, Бога ради малодушію моему писано есть, всяка плоть не похвалится пред Богомъ.

Егда насъ новыя мучители никоніяны взяли ис темницъ и за святую вѣру Христову пред всѣмъ народомъ Пустоозерскимъ отсѣкоша намъ руки и отрѣзаша языки и съ тѣми горкими и лютыми ранами паки отведоша насъ въ старыя темницы когождо во свою — охъ, охъ, горе, горе дней тѣхъ... Азъ же грѣшный внидохъ во свою темницу и возгорѣся сердце мое во мнѣ и вся внутренняя моя огнемъ великимъ, азъ же падохъ на землю, и бысть весь въ поту, и началъ умирати, и три накона умиралъ, да не умеръ, душа моя ис тѣла моего не вышла; такъ азъ сталъ тужить, глаголя: «что будетъ, смерти нѣту, а лутче сего времени ко исходу души, на што Богъ сподобилъ причаститися тѣла Христова и крови, и кровь мою помощію Христовою пролия за старую вѣру Его святую, и за люди Его, и за церкви Его святыя; благодарю Тя Господи, яко сподобилъ мя еси пострадати за вся сія и кровь мою изліяти, возми же, Свѣтъ мой истинной Христосъ, скоро душу мою отъ тѣла моего, не могу терпѣти болѣзней лютыхъ и горкихъ», и вижу, что нѣту ми смерти. И азъ воставъ со земли и на лавку легъ ницъ, а руку мою сѣченую повѣсилъ на землю, помышляя въ себѣ сице: «пускай кровь та выдетъ изъ мене вся, такъ я и умру». И много крови вышло и въ темнице стало мокро, и стражи сѣна на кровь послали, и пять дней точилъ кровь ис тѣла моего, да бы ми отъ того смерть пришла. А точа кровь вопѣлъ много ко Господу на высоту небесную, глаголя: «Господи, Господи возми душу мою отъ мене, не могу терпѣти болѣзней горькихъ, помилуй мене бѣднаго и грѣшнаго раба Твоего, возми душу мою отъ тѣла моего», и вижу, что не даетъ ми Богъ смерти. И азъ грѣшный билъ челомъ Симеону десятнику, да отмоетъ ми отъ руки засушины кровавыя, онъ же отмылъ отъ руки моея запекшуюся кровь, и во имя Христово моляся Богу, помаза ми раны тѣ сѣрою еловою, нутреннею и обяза ми больную мою руку платомъ со слезами и изыде ис темницы плача, видя мя тоскующа горко. Охъ, охъ, горе, горе дней тѣхъ...» Азъ же грѣшный въ темнице единъ валялся по земли на брюхѣ, и на спинѣ, и на бокахъ, и всяко превращаяся отъ великія болѣзни, и отъ горкія тоски, всяко вопѣлъ ко Господу, да возметъ душу мою, тако же и Богородице, и всѣмъ святымъ моляхся, да помолятся о мнѣ ко Господу, дабы взялъ душу мою отъ мене Господь, и много сего было моленія и вопля. Простите мя грѣшнаго, отцы святіи и братія, согрѣшихъ азъ окаянный отъ болѣзни великія и отъ тоски горкія, начахъ глаголати сице: О горе тебѣ окаянне Епиѳане, Христосъ Сынъ Божіи тебя вопіюща и молящася не слушаетъ, ни Богородица, ни святіи Его вси, а ты, святыи отецъ нашъ Илья архимаритъ Соловецкой, былъ ты у меня въ пустынѣ Виданской, явился мнѣ и велѣлъ мнѣ книги писать на обличеніе Царю и ко обращенію Его ко истиннѣй вѣрѣ Христовѣ старой, и азъ книги писалъ ко спасенію Цареву и всего міра, и снесъ ихъ ко Царю, а нынѣ мя Царь утомилъ и умучилъ зѣло, и язвы наложилъ горкія, и кровію мя обагрилъ, и въ темницу повелѣ мя ринути немилостиво, а ты мнѣ нынѣ въ сицевой бѣдѣ, и въ скорби, и болѣзни лютой ни мало не поможеши. Охъ, охъ, горе мнѣ бѣдному, одинъ погибаю, не помогаетъ ми никто нынѣ — ни Христосъ, ни Богородица, ни святіи Его вси! И много тосковалъ, валялся по земли, и всполсъ на лавку и легъ на спинѣ, а руку сѣченую положилъ на сердце мое и найде на мя яко сонъ и слышу — Богородица руками своими болную мою руку осязаетъ, и преста рука моя болѣти и отъ сердца моего отъиде тоска, и радость на мя найде, а Пречистая руками своими надъ моею рукою яко играетъ и мнитмися кабы Богородица къ рукѣ моей и персты приложила и велика радость найде на мя тогда, азъ же грѣшный хотѣхъ рукою моею удержати руку Богородичну и не могъ удержати, уйде бо. Азъ же грѣшный, яко отъ сна убудихся, лежу по старому на спинѣ, а рука моя на сердцы моемъ лежитъ, платомъ обязана по старому, азъ же лежа помышляю, что се бысть надо мною? и начахъ осязати лѣвою моею рукою правую мою руку сѣченую, ища у ней перстовъ, ано перстовъ нѣту, а рука не болитъ, а сердце радуется, азъ же грѣшный прославилъ о семъ Христа Бога Свѣта нашего и Богородицу матерь Его истинную. Сіе чюдо было въ седмый день послѣ мученія и по малу малу рука моя исцелѣ отъ ранъ и дѣлаю нынѣ всякое рукодѣліе по прежнему помощію Христовою и Пречистые Богородицы въ славу Христа Бога, аминь.

Да еще ти чадо мое и брате мой любимый за любовь Христову побесѣдую о языкахъ моихъ. Егда мы были на Москвѣ въ Кремлѣ городѣ на Угрѣшьскомъ подворье Никольскомъ, тогда много къ намъ приходило людей отъ царя и отъ сонмища никоніянска, звали насъ и нудили много всяко въ вѣру никоніяньску, и мы ихъ не послушали. И тогда Аввакума протопопа и Никифора протопопа ухватиша скоро и сомчаша съ Москвы въ Братошино (30 верстъ отъ Москвы) и послѣди ихъ скоро прискочилъ къ намъ голова стрелецкой со стрельцами Василѣй Бухвостовъ — яко злой и лютой разбойникъ, да воздастъ ему Господь по дѣломъ его, и ухватили насъ, — священника Лазаря и меня, под руки и помчали скоро, скоро и зѣло немилостиво и безбожно, и примчали на болото, и посада насъ на плаху и отрѣзаша намъ языки, и паки ухватиша насъ, яко звѣріе лютіи суровіи и помчаша насъ скоро, скоро. Мы же отъ болѣзней и отъ ранъ горкихъ изнемогохомъ, не можемъ бѣжати съ ними, и они ухватили извощива и посадиша насъ на телѣгу, и паки помчаша насъ скоро, и потомъ на ямскія телѣги посадиша насъ и свезоша насъ въ Братошино. Тогда на пути из мене грѣшнаго мало души не вытрясли на телѣгахъ, бѣ бо тогда люта зѣло и тяжка болѣзнь была, охъ, охъ, горе, горе дней тѣхъ. И поставили насъ въ Братошинѣ на дворы, тогда азъ грѣшный внидохъ на печь отъ болѣзни и отъ тоски горкія и печали великія и возлегъ на печи и начахъ помышляти въ себѣ сице: горе мнѣ бѣдному, какъ жить, говорить стало нѣчемъ, языка нѣту, кабы я жилъ въ монастырѣ или въ пустынѣ, такъ бы у мене языкъ былъ; прости мя Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, согрѣшилъ пред тобою Свѣтомъ и пред Богородицею и пред всѣми святыми. Пошелъ къ Москвѣ ис пустыни, хотѣлъ царя спасти и царя не спасъ, а себя вредилъ — языка не стадо и нужнаго молвить нѣчемъ, горе, какъ до конца доживать; и воздохнулъ ко Господу из глубины сердца моего, и воставъ сошелъ съ печи, и сѣлъ на лавкѣ, и печалуюся о языкѣ моемъ. О скораго услышанія Свѣта нашего Христа Бога, поползе бо ми тогда языкъ ис коренія и дойде до зубовъ моихъ, азъ же возрадовахся о семъ зѣло и начахъ глаголати языкомъ моимъ ясно, славя Бога. Тогда Аввакумъ протопопъ то чюдо услышавъ, скоро ко мнѣ прибѣжа плача и радуяся, и воспѣли мы съ нимъ вкупѣ «Достойно есть» и «Слава и нынѣ» и все по порядку до конца по обычаю.

И по трехъ двехъ повезоша насъ въ заточеніе въ Пустоозерье всѣхъ четверыхъ вкупѣ и въ Пустоозерье посадиша нас въ темницахъ. И по двухъ годѣхъ пріѣхалъ къ намъ отъ новыхъ мучителей-никоніянъ полуголова Иванъ Ялагинъ со стрельцами и по три дни нудилъ насъ всяко отврещися святыя вѣры Христовы старой и приступити къ новой вѣрѣ никоніянской. И мы его не послушали, и онъ велѣлъ по наказу намъ языки рѣзати, паки и руки сѣчь; и посреди всего народа пустоозерскаго поставиша насъ и Лазарю священнику ис коренія языкъ отрѣзаша и руку по запястіе осѣкоша, потомъ приступиша ко мнѣ грѣшному палачь съ ножемъ и съ клещами хошетъ гортань мою отворяти и языкъ мой рѣзати. Азъ же грѣшный тогда воздохнулъ из глубины сердца моего умиленно зря на небо, рекохъ сице: Господи. помози! О дивнаго и скораго услышанія свѣта нашего Христа Бога; найде бо на мя тогда яко сонъ, и не слыхалъ какъ палачь языкъ мой вырѣзалъ, только въ малѣ, въ малѣ ощутилъ яко во снѣ, что палачь ми отрѣзалъ языкъ (а на Москвѣ какъ первой языкъ мой палачь отрѣзалъ, тогда яко лютая змія укусила, и всю утробу мою защимило, и до Вологды тогда у мене отъ тоя болѣзни кровь шла заднимъ проходомъ), и потомъ положиша руку мою правую на плаху и отсѣкоша четыре перста, азъ же вземъ персты мои и положилъ въ зѣпь. И отведоша насъ по темницамъ. Азъ же грѣшный внидохъ тогда во свою темницу и трою умиралъ и пять дней кровь ис руки моея точилъ, смерти просилъ у Христа Бога и не дадемися смерть. Но пришедъ ко мнѣ въ темницу Свѣтъ Богородица и отъяша болѣзнь отъ руки моея (о семъ писано пространно на преди), и по отъятіи болѣзни отъ руки моея, почалъ азъ правило мое говорить, псалмы и молитвы умомъ. А гдѣ языкъ былъ во ртѣ, туто стало слинъ быти много: егда спать лягу, и что под головою лежитъ, то все умочитъ слинами текущими из гортани; и ясти нужно было тогда, понеже яди во ртѣ превращати нѣчемъ тогда было, и егда принесутъ мнѣ щей, и рыбы, и хлѣба, и я въ одно мѣсто сомну все, да тако вдругъ и глотаю. А егда стану псаломъ говорить — «помилуй мя Боже по велицѣй милости Твоей», тогда азъ многогрѣшный воздохну из глубины сердца моего, и слезишка иногда из глазишекъ появятся и тѣми слезами погляжу умиленно на крестъ и на образъ Христовъ и реку сице ко Господу: Господи, кому во мнѣ возрадоваться, у меня и языка нѣту, чѣмъ возрадуюся! и паки: «Господи, устнѣ мои отверзеши, и уста моя возвѣстятъ хвалу Твою». Что ми Господи, бѣдному и уста мои отверзать, чѣмъ мнѣ Тебѣ Свѣту и хвалу воздати, а у мене во устахъ и языка нѣту; и паки возведу очи мои на образъ Христовъ и воздохну, и реку съ печалію: Господи, что се бысть надо мною бѣднымъ! А псалтырь говоря, дойду до сего мѣста — «предзрѣхъ Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да ся не подвижу, сего ради возвеселися сердце мое и возрадовася языкъ мой», азъ же тогда умиленно возведу очи мои ко Господу, зря на крестъ и образъ его и реку: «Господи, Свѣтъ мой, куды языкъ мой Ты дѣлъ? Нынѣ сердце мое не веселится, но плачетъ и языкъ мой не радуется и нѣту его во устахъ моихъ». И паки: «вопроси отца твоего и возвѣстятъ тебѣ, старца твоя и рекутъ ти Господи», «чемъ мнѣ бѣдному вопросити, а у мене и языка нѣту»; и иная подобная сему обрѣтающе въ псалмѣ. И азъ умиленно погляжу на образъ Христовъ и воздохну и реку: «Господи, дай ми языкъ бѣдному на славу Тебѣ Свѣту, а мнѣ грѣшному на спасеніе». И сего у мене было дѣла болше дву недѣль, всяко моляхся Христу Богу и Богородице и всѣмъ святымъ, да дастъ ми Господь языкъ. И нѣкогда бо ми возлегшу на одрѣ моемъ опочинути, и вижу себя на нѣкоемъ полѣ великѣ и свѣтлѣ зѣло, ему же конца нѣсть, и дивлюся красотѣ и величеству поля того, и вижу о лѣвую страну мене на воздухѣ лежатъ два мои языка — московской и пустоозерской, мало повыше мене, московской не само красенъ, но блѣдноватъ, а пустоозерской зѣло краснѣшенекъ. Азъ же грѣшный простеръ руку мою лѣвую и вземъ рукою моею со воздуха пустоозерской мой красной языкъ и положилъ его на правую мою руку, и зрю на него прилежно, онъ же на рукѣ моей ворошится жевешенекъ, азъ же дивяся много красотѣ его и живости его, и начахъ его обѣими руками моими превращати, чюдяся ему, и исправя его въ рукахъ моихъ — рѣзаннымъ мѣстомъ къ рѣзанному же мѣсту, къ коренію язычному идѣже преже бѣ, и положилъ его руками моими во уста мои, онъ же и прильнулъ къ коренію идѣже преже былъ отъ роженія матерня. Азъ же возрадовахся и возбнухъ яко отъ сна, и дивлюся сему видѣнію, глаголя въ себѣ: Господи, что се хощетъ быти? И отъ того времени скоро по малу малу доиде языкъ мой до зубовъ моихъ и бысть полонъ и великъ якоже отъ роженія матере моея, и въ монастырѣ и въ пустынѣ бѣ, и слинъ нелѣпыхъ и непотребныхъ не стало во устахъ моихъ, и потребенъ ми бѣ сталъ языкъ на всякую службу: къ яденію и къ молитвѣ и ко псалмомъ и ко всякому чтенію святыхъ книгъ. Есть языкъ мой Богомъ данный ми новой короче старово, ино толще старово и шире во всѣ страны и посмѣте есть со старой, и о семъ нынѣ веселюся я о Господѣ сердцемъ моимъ, и душею моею, и языкомъ новымъ моимъ радуюся со Давыдомъ пророкомъ, и молюся, и славлю, и величаю, и пою, и хвалю, и хвалу воздаю Христу Ісусу Спасителю моему Свѣту, давшему ми новый языкъ, елико Онъ ми свѣтъ Богъ Спаситель мой помощи ми подаваетъ и научаетъ мя на славу и хвалу Ему Господу Богу нашему, а мнѣ бѣдному и грѣшному на спасеніе; и паки со Давидомъ святымъ вкупѣ реку: благословенъ Господь Богъ Израилевъ, творяй чюдеса единъ, Тому слава во вѣки вѣкомъ, аминь.

Во истину, чадо мое и брате мой любимый Афанасіи, утѣшаетъ насъ бѣдныхъ гонимыхъ рабовъ своихъ въ нужахъ, и въ напастехъ, и въ бѣдахъ, и въ печалѣхъ, и въ болѣзнехъ нашихъ всякихъ Христосъ Сынъ Божій, яко отецъ чадолюбивой чадъ своихъ, тако и Богъ утѣшаетъ молящихся Ему Свѣту съ вѣрою теплою, не оставляетъ ихъ во всякомъ горѣ, утѣшаетъ всяко. Нѣкогда бо ми грѣшному въ темнице сей, яко во гробе, сѣдящу пріиде на мя печаль велика и возмутиша всю внутреннюю мою, и начахъ глаголати въ себѣ сице: что се творится надо мною бѣднымъ, — монастырь оставилъ, въ пустынѣ не жилъ, а колико ми въ пустынѣ Христосъ и Богородица чюдныхъ показа богознаменіи и то мя не удержа тамо, пошелъ къ Москвѣ, хотѣлъ царя отвратити отъ погибели его злые ереси никоніянскія, хотѣлъ отъ него отлучить и спасти его, а нынѣ царь пуще и старово погибаетъ, христіянъ зѣло всяко мучитъ за истинную святую старую Христову вѣру, а я нынѣ въ темнице яко во гробѣ сижу, живъ землею погребенъ, всякую нужу терплю темничную, дымъ горкой глотая, глаза дымомъ и копотію и всякою грязію выѣло; одна темница то и церковь, то и трапеза, то и заходъ, а клопы жива хотятъ сьесть и червямъ не хотятъ оставить. А не вѣдаю есть ли то на пользу и спасеніе бѣдной и грѣшной души моей и пріятно ли то, и угодно ли то Богу Свѣту нашему сія вся моя страданія. Аще бы вѣдалъ, что есть на пользу и на спасеніе бѣдной и грѣшной души моей и Христу Богу пріятна моя бѣдная страданія, то бы съ радостію терпѣлъ вся сія о Христѣ Ісусѣ. И возгорѣся сердце мое и внутренняя моя, азъ же грѣшный воздѣхъ руце мои на высоту небесную и вся завопѣлъ ко Господу Богу: о Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, сотворивый небо и землю, солнце и міръ, и звѣзды, и всю тварь видимую и невидимую, услыши мя грѣшнаго раба твоего вопіющаго Ти, яви ми, ими же вѣси судбами, годно ли Ти Свѣту теченіе мое сіе, и потребенъ ли Ти сей путь мой, и есть ли на спасеніе ми бѣдному и грѣшному рабу Твоему вся сія страданія моя бѣдная и иная подобная симъ, и ударихся три накона о землю, и много послѣ сего поклоновъ было и со слезишками и Богородице и всѣмъ святымъ моляхся, да явитъ ми Господь, годно ли ему Свѣту страданіе мое бѣдное сіе и есть ли на спасеніе души моей грѣшной. Сіе было 179 году въ великій постъ, — тогда хлѣба не ѣлъ двѣ недѣли три дня и уже изнемогъ отъ поста и отъ труда поклоннаго и молитвеннаго и возлегъ на земли на рогозинѣ, на ней же поклоны творяхъ. И скоро найде на мя сонъ малъ: и вижу сердечныма очима моима темничное оконце мое на всѣ страны широко стало и свѣтъ великъ ко мнѣ въ темницу сіяетъ; азъ же зрю прилежно на той великіи свѣтъ, и нача той свѣтъ огустѣвати, и сотворися исъ того свѣта воздушнаго лице яко человѣческое, очи, и носъ, и брада, подобно образу Нерукотворенному Спасову, и рече ми той образъ сице: «твой сей путь, не скорби», и паки той образъ разліяся въ свѣтъ и невидимъ бысть. Азъ же отворивъ очи мои тѣлесныя и поглядѣвъ на оконце мое темничное, а оконце по старому якоже и преже бысть. Азъ же рекохъ: слава Тебѣ Господи, по множеству болѣзней моихъ въ сердцы моемъ утѣшенія Твоя возвеселиша душу мою. И той образъ гласомъ своимъ отгналъ отъ мене тму малодушія, отъ того времени сталъ терпѣти съ радостію всякую нужу темничную, благодаря Бога, чая и ожидая будущія грядущія радости, обѣщанныя Богомъ терьпящимъ его ради всяку скорбь и болѣзнь въ вѣце семъ, о всѣхъ сихъ слава Христу Богу Свѣту нашему во вѣки вѣкомъ, аминь.

Да простите мя, господія моя, егда темничное то сидѣніе въ нѣчесомъ оскорбитъ мя, и досадитъ, и опечалитъ горко и азъ окаянный, не мога тоя скорби терьпѣти, стану о монастыри и о пустыни прилѣжно тужити, а себя укоряти сице: ну, окаянный, на обѣщаніи въ Соловецкомъ монастырѣ въ попы ставили и ты не сталъ и въ монастырѣ не жилъ, а пустыню оставилъ, терпи же нынѣ, окаянный, всякую бѣду, и горесть, и досаду темничную и иная подобная симъ, изреку укоряя себя и темничное сидѣніе уничижая. И послѣди сего ми не проходятъ такъ, — попущеніемъ Божіимъ бѣси ми ругаются и досаждаютъ; тогда и вы мя, господія и братія моя, во всякомъ малодушіи, въ словѣ, и въ дѣлѣ, и въ помышленіи простите, и благословите, и молитеся о мнѣ грѣшнѣмъ Христу Богу и Богородице и святымъ Его. Аминь.


Чудо о глазахъ моихъ креста ради Христова

Егда послали къ намъ никоніяня новые мучители съ Москвы въ Пустоозерье полуголову Ивана Ялагина съ стрельцами, онъ же пріехалъ къ намъ, и взявъ насъ исъ темницы и поставилъ насъ пред собою и наказъ сталъ прочитати; тамо у нихъ писано величество царево и послѣди писано у нихъ сице: вѣруете ли вы въ Символѣ Вѣры, въ Духа Святаго не истиннаго, а трема персты креститися хощете ли по нынѣшнему изволу цареву? Аще пріимѣте сіи двѣ тайны и царь васъ вельми пожалуетъ. И мы отвѣщали ему противу наказу сице: мы вѣруемъ и въ Духа Святаго истиннаго и животворящаго, а трема персты креститися не хотимъ, нечестиво то. И по три дни нудили насъ всяко сіи двѣ отступныя вещи приняти, и мы ихъ не послушали, и они намъ за то по наказу отрѣзоша языки и руки отсѣкоша. Лазарю священнику по запястіе, Ѳеодору дьякону поперегъ дольни, мнѣ бѣдному четыре перста (осмь костей), и посемъ отведоша насъ бѣдныхъ въ старыя темницы, охъ, охъ, увы, увы, дней тѣхъ... и обрубиша около темницъ нашихъ струбы и осыпаша въ темницахъ землею и тако погребоша насъ живыхъ въ землю з горькими и лютыми язвами, и оставиша намъ по единому оконцу, куды нужная пиша пріимати и дровишекъ приняти и отъ того времени, господія моя, стало у мене быти въ темнице нужно, и чадно, и пылно, и горко отъ дыма и многажды умиралъ отъ дыма и отъ всѣхъ сихъ темничныхъ озлобленіихъ и отъ пепелу и отъ всякія грязи и нужи темничныя, по малу малу начаша у мене глаза худо глядѣти и гною стало много во очехъ моихъ, и я гной содиралъ съ нихъ руками моими и уже зѣло изнемогоша очи мои и не видѣлъ по книгѣ говорить, и я грѣшный о семъ опечалился зѣло и унылъ и тужилъ не мало времени. И нѣкогда бо ми возлегшу на одрѣ моемъ и рекохъ себѣ: ну окаяннѣ Епиѳане, ѣлъ ты много, пилъ ты много, спалъ ты много, а о правилѣ кѣлейномъ не радѣлъ, ленился, и не плакалъ пред Богомъ из воли своея, се нынѣ плачи и неволею слѣпоты своея нынѣ пришло тебѣ время Ѳеофила старца, онъ плакалъ 30 лѣтъ над корчагою (писано о немъ въ Патерикѣ Печерскомъ), но онъ Ѳеофилъ былъ за готовою трапезою въ монастырѣ, а тебѣ окаянному и дровъ въ печь положити слѣпому нелзѣ, и инаго подобно сему рекохъ себѣ из глубины сердечныя со слезишками, а иное ко Господу рекохъ: Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, помилуй мя грѣшнаго, по благодати спаси мя, а не по долгу, ими же вѣси судбами, не имѣю бо пред Тобою благосотворенное мною ничтоже, но спаси мя ради Пречистыя Богородицы и святаго Ангела Хранителя моего и всѣхъ святыхъ твоихъ; а иное кое што поговорилъ къ Богородице и ко Ангелу и ко всѣмъ святымъ со воздыханіемъ и со слезишками, да помолятся о мнѣ бѣдномъ и грѣшномъ Свѣту нашему Христу Ісусу, и тако лежа, плача уснулъ. И скоро вижу сердечныма очима моима кабы сотникъ къ темнице моей пришелъ къ оконцу и принесъ мнѣ крестовъ болшихъ и малыхъ отесаны, болшая щепа обита съ нихъ, оглавлены яко быти тутъ крестамъ многимъ и кладяше ихъ на оконце мое темничное и рече ми сотникъ сице: старче, здѣлай мнѣ крестовъ Христовыхъ много, надобно мнѣ, и азъ рекохъ ему съ печалію: уже господине нелзѣ мнѣ нынѣ крестовъ дѣлать, не вижу, а се рука болна сѣчена, отошло нынѣ отъ мене рукодѣліе то; и рече ми сотникъ: дѣлай Бога ради, дѣлай, Христосъ тебѣ поможетъ, и невидимъ бысть. Азъ же грѣшный убудихся яко отъ сна и рекохъ себѣ: что се будетъ? а глаза таки у мене болятъ по старому и гноемъ заплываютъ, и азъ руками гной содираю со очей моихъ съ печалію великою, на силу великую гляжу. И посемъ въ третіи день пріиде къ темнице моей сотникъ той же явѣ въ день и принесе ми древо кедровое на кресты, и кляпичекъ и долотечко маленкое прежнихъ моихъ снастей крестовыхъ. Съ пріезду до мученія здѣся азъ дѣлалъ кресты болше дву годовъ, и какъ мы пошли къ смертному часу на мученіе, тогда азъ ту снасть отдалъ требующимъ Христа ради, а онъ ту снасть паки сыскалъ и принесъ ко мнѣ и даде ми снасть и древо и рече ми сотникъ: «старецъ, здѣлай мнѣ крестовъ Христовыхъ не мало таки, много надобѣ мнѣ вести къ Москвѣ и давать боголюбцемъ», и азъ рекъ ему: уже рабе Христовъ отошло отъ мене нынѣ сіе дѣло, не вижу, а се и рука сѣченая болна, а сіе дѣло великое и святое и щепетко его дѣлать. И рече ми паки сотникъ: «пожалуй су, пожалуй су Бога ради потружайся, не обленися будетъ тебя столко, Христосъ тебѣ поможетъ». И азъ рекъ ему: и ты сходи, Бога ради, ко Аввакуму и принеси мнѣ отъ него благословеніе, да и помолился бы о мнѣ, да поможетъ ми Господь кресты дѣлать. Онъ же скоро тече ко Аввакуму и принесе ми отъ него благословеніе и рече ми сице: Аввакумъ тебя благословляетъ кресты дѣлать и молится Богу о тебѣ, да поможетъ ти Господь кресты дѣлать; и азъ рекъ ему: благослови же и ты мене, Бога ради, кресты дѣлать, да и помолися о мнѣ. Онъ же рече ми: «Богъ благословитъ тя кресты дѣлать и помолюся о тебѣ», и иде отъ темницы моея по обычаю благочинно съ прощеніемъ поклоняся. Азъ же грѣшный превращая въ рукахъ моихъ древо кедровое, и кляпичекъ и долотечко, глаголя сице: «Господи, Господи Ісусе Христе истинный Боже нашъ, что се будетъ, — рука болна и очи не видятъ, а нудятъ мя и благословляютъ раби Твои, ихъ ради вѣры великія, и прочихъ рабовъ Твоихъ, желающихъ креста Твоего святаго на поклоненіе себѣ, помози ми Господи грѣшному рабу Твоему ихъ ради молитвъ. И съ началомъ помоляся Христу Богу Свѣту и Богородице Матере Его истинной и святому Ангелу Хранителю моему и всѣмъ святымъ и началъ крестъ дѣлать. О чюдо великое Христа Бога свѣта нашего, о скораго милосердія Спаса нашего Христа, о дивнаго исцеленія очей моихъ бѣдныхъ креста ради Христова бысть очи мои въ томъ часѣ безболѣзнены и свѣтлы зѣло, а и рука моя стала потребна на службу кресту Христову, слава Христу Богу Свѣту нашему о всѣхъ сихъ во вѣки вѣкомъ, аминь.

И егда поможетъ ми Господь крестъ здѣлать малой или болшой поклонной или воротовой, и азъ его положу или поставлю на обычномъ мѣстѣ честно и поклонюся ему и проговорю ему тропарь: «Спаси Господи люди своя», и кондакъ: «Вознесыйся на крестъ»; посемъ пѣснь шестую кресту, ірмосъ: «Божественное се и всечестное совершающе празднество богомудренніи Божія Матере пріидѣте руками восплещемъ отъ Нея Рождьшагося вѣрою славяще, слава Господи кресту Твоему честному, крестъ всѣмъ воскресеніе, крестъ падшимъ исправленіе, страстемъ умерщвленіе и плоти пригвожденіе, крестъ душамъ слава и свѣтъ вѣчьный, слава Господи кресту Твоему честному, крестъ врагамъ губитель, крестъ злочестивымъ язва, и плѣненіе, и вѣрнымъ держава, благочестивымъ хранитель и бѣсомъ отгонитель. Слава, крестъ страстемъ пагуба, крестъ помысломъ злымъ отгнаніе, крестъ сокрушеніе языческо искусительно и духовомъ показася ловительство. И нынѣ крестъ воздвижеся и падаютъ духовъ воздушныхъ чинове, крестъ снисходитъ и нечестивіи вси ужасаются, яко молнію видяще крестную силу». Послѣ молитвъ кресту — «Да воскреснетъ Богъ и разыдутся врази Его, и да бѣжатъ отъ лица Его ненавидящіи Его, яко исчезаетъ дымъ да исчезнутъ, яко таетъ воскъ отъ лица огня, тако да погибнутъ бѣси отъ лица любящихъ Бога и знаменующихся крестнымъ знаменіемъ, и да возвеселимся текуще, радуйся кресте Господень, прогоняяй бѣсы силою на тебѣ пропятаго Господа нашего Ісуса Христа, во адъ сошедшаго и поправшаго силу діяволю и давшаго намъ крестъ свой честный на прогнаніе всякаго врага и супостата. О пречестный и животворящіи Кресте Господень, помогай намъ со Пресвятою Госпожею Богородицею и со всѣми святыми небесными силами всегда и нынѣ и присно и вовѣки вѣкомъ, аминь». Посемъ: «Кресту Твоему покланяемся Владыко и святое воскресеніе твоемъ славимъ» трижды и поклоны три великія, тож — Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, помилуй насъ. Спаси Господи и помилуй рабъ своихъ, идѣже будетъ сей крестъ Твой честный носящихъ и держащихъ и поклоняющихся ему молящихся Тебѣ Свѣту, и домъ Твой, и мѣсто то, идѣже будетъ крестъ твой сей святыи, отгони отъ нихъ всякъ духъ нечистъ, лукавъ, сатанинъ и всѣхъ бѣсовъ его и злыхъ человѣкъ, и всякое дѣйство сатанино и всѣхъ бѣсовъ его и злыхъ человѣкъ, и избави ихъ Господи отъ всякаго расколу церковнаго и отъ всякія службы еретическія и отъ всякія скорби, гнѣва, и нужды, и печали, и отъ всякія болѣзни душевныя и тѣлесныя, и прости имъ Господи всякое согрѣшеніе — волное и невольное, и спаси ихъ Свѣтъ нашъ, и молитвами ихъ святыми и мене грѣшнаго раба Твоего спаси; да и Богородице и аньгеломъ хранителемъ и всѣмъ святымъ о томъ же помолюся, и поклонъ таж; Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, помилуй насъ, со страхомъ и любовію приступаю ти Христе, (поклонъ земной) страхомъ убо грѣха ради, любовію же спасенія ради (поклонъ земной). И приступя ко кресту со страхомъ Божіимъ, возму его рукою и цѣлую въ подножіе, глаголя сице: Осѣни ми Господи уста и языкъ благодатію Духа Твоего Святаго, силою креста Твоего святаго, на славу Тебѣ Свѣту и на спасеніе бѣдной и грѣшной души моей, таж лице и очи, да всегда зрю къ Тебѣ Свѣту; таж уши, — да слышу и разумѣю по воли твоей святѣи, таж главу и умъ, да всегда угодная тебѣ Свѣту творятъ, таж къ сердцу приложу крестъ и реку сице со умиленіемъ: Господи, благодатію Духа Твоего Святаго зажги и запали сердце мое любовію Твоею и всю внутреннюю мою, да всегда горитъ къ Тебѣ свѣту, и очисти мя Господи отъ всякія скверны плоти и духа и спаси мя. Таж поцелую его паки и реку також и всѣхъ рабовъ Твоихъ носящихъ и держащихъ и любящихъ Тя свѣта, очисти и спаси ихъ. Таж положу его на то же мѣсто и реку: Вѣрую Господи яко Ты еси Христосъ Сынъ Божіи распныйся на честномъ крестѣ и воскресъ, и поклоняюся тебѣ Свѣту, и честному кресту Твоему, и воскресенію, и Пречистой Богородице и святымъ Ангеломъ Хранителемъ нашимъ и всѣмъ святымъ твоимъ (и поклонъ земный великій, или два). Таж Слава и нынѣ, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи благослови.

Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, молитвъ ради пречистыя Ти Матере, силою честнаго и животворящаго креста и святыхъ небесныхъ силъ бесплотныхъ, и святыхъ Ангелъ Хранителей нашихъ, и святаго Пророка и Предотеча Крестителя Иванна, и святыхъ славныхъ и всехвалныхъ апостолъ, и иже во святыхъ отецъ нашихъ Николы архіепископа Мирликійскихъ чюдотворца и Филиппа митрополита Московскаго всея Русіи чюдотворца и преподобныхъ и богоносныхъ отецъ нашихъ Зосимы и Саватія, и Германа и Иліи архимарита и Иринарха игумена Соловецкихъ чюдотворцевъ и святаго имя рекъ, его же есть день, и всѣхъ святыхъ Твоихъ, помилуй и спаси насъ яко благъ и человѣколюбецъ. Господи помилуй триж; сіе кресту совершеніе.

И егда, чадо мое любимое Аѳонасіе, дѣлаю азъ кресты тѣ прилѣжно и утомляюся дѣлая ихъ довольно, и возлягу опочинути на одрѣ моемъ и усну, и егда первой сонъ отидет отъ мене, азъ же лежу на одрѣ моемъ, уже не спя, тогда ми чюдныя гласы бываютъ, повелѣваютъ ми востати и дѣлати кресты сицѣ отъ внѣюду къ темничному моему оконцу принича яко юноша нѣкіи доброгласный чюднымъ и умиленнымъ и свѣтлымъ гласомъ сотворитъ ми молитву сице: Господи Ісусе Христе Сыне Божіи, помилуй насъ, азъ же реку — аминь; и востану и того дни зѣло ми поспѣшно бываетъ въ рукодѣліи крестовъ. Да и сему азъ чадо мое Афанасіе много удивлюся: дѣлаю азъ сего рукодѣлія двадцать пять лѣтъ или мнитмися близъ и тридесяти лѣтъ, а ни которою снастію ни руки, ни ноги, ни посѣкъ, ни порѣзалъ, соблюдаетъ мя благодать Святаго Духа и до днесь; а по мѣсте мнитмися болше пяти или шестисотъ здѣлано крестовъ. А егда дѣлаю ведерка или ящики или ино что, тогда много рукъ и ногъ сѣкъ и рѣзалъ и крови тачивалъ много. А егда не послушаю гласа того будящаго мя и паки усну, тогда много много ми бѣси творятъ во снѣ пакости, иногда и осквернятъ мя окаяннаго искушеніемъ; азъ же востану тогда съ печалію и очищуся отъ искушенія по преданію старческому и того дни крестовъ не дѣлаю, укоряя себя сице: недостоинъ ты окаянный сего святаго рукодѣлія — дѣлати крестовъ, а отъ рукодѣлія крестовъ толко имывалъ азъ денегъ; четыре денги, развѣ хлѣба и рыбы и инаго нужныхъ тѣлесныхъ, а то все отдавалъ Христа ради, и аще кто принесетъ ли за труды отъ крестовъ хлѣба или ино что ядомое и нужное тѣлу моему и азъ пріиму у нево во имя Христово и положу ту милостыню предъ образомъ Христовымъ и Пречистыя Богородицы, и прошу милости у Христа Бога и Богородицы приносящему рабу Христову, и чадомъ его и всему дому его да умножитъ ему Христосъ Богъ вмѣсто сихъ сторицею и благословитъ его во вся дни живота его и весь домъ его, и да сподобитъ ихъ Господь и въ будущемъ вѣце благословенія во вѣки вѣкомъ, аминь.

Ну, чадо мое Афанасіе и брате мой любимый, за любовь Христову сказано тебѣ житіе мое бѣдное и грѣшное, да сказана тебѣ и тайна моя о рукодѣліи крестовомъ и аще хощеши и ты твори такоже, да и всѣмъ тоже говорю рабомъ Господнимъ, любящимъ Христа Ісуса, тому слава нынѣ и присно и во вѣки вѣкомъ, аминь.

Да молю васъ о Христѣ, Ісусѣ не позазрите Господа ради простотѣ моей чада моя, и братія моя, и отцы и вси рабы Христовы, чтущіи и слышащіи сія вся, но простите мя грѣшнаго въ словѣ, и въ дѣлѣ, и въ помышленіи и благословите, и молитеся за мя, а васъ Богъ проститъ въ семъ вѣце и въ будущемъ, аминь.

А сіе отъ пчелы книги о терпѣніи: блаженъ человѣкъ, иже терпитъ досажденіе и таитъ прекословіе, многи грѣхи разсыпаетъ книголюбецъ мало пищи пріемлетъ, понеже стоитъ межи смерти и безсмертія. Отъ книги Маргарита: въ началѣ, рече Богъ, сотворимъ человѣка по образу нашему и по подобію; толкъ: не по тѣлесному начертанію, но властный санъ, а по подобію еже добродѣтельми уподоблятися Богу сотворившему человѣка, аминь.

____________________________________________

Примѣчанія:
[1] Ркп. казанской духовной академіи № 1679 (109), л. 93 об.-107 об.
[2] Ркп. казанской духовной академіи,№ 1679 (109), л. 130 об.-160.

____________________________________________

Источникъ: А. Бороздинъ. Источники первоначальной исторіи раскола. XIX. Житіе инока Епифанія, имъ самимъ написанное. // Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи. — СПб.: Типографiя Ѳ. Елеонскаго и К°. — 1889. — Часть I. — С. 210-240.