"Новые мученики Российские". Том III. Глава XX. Крестьяне Курской губернии

НОВЫЕ МУЧЕНИКИ РОССИЙСКИЕ

(Третий том собрания материалов)

Составил

протопресвитер М. Польский

Глава XX.

Крестьяне Курской губернии,
Белгородского уезда, села Журавлевки

Павел Филимонович Самойлов

Среди русских крестьян есть много людей, одаренных высокими духовными качествами, но особенным среди них был покойный, незабвенный Павел Филимонович Самойлов — религиозный труженик-крестьянин.

Вся семья его отличалась лучшими примерами для всех в вере, трудолюбии и честности. Старший брат его Петр был церковным старостой в сельской Архангело-Михайловской церкви и умер на этом посту. По воле прихожан, Павел, младший брат, вступил на место брата, "доходил" его срок и потом вновь несколько раз был избираем на этот пост. Это был лучший за все времена церковный староста, потому что Павел Филимонович был вообще необыкновенным человеком.

Вера его была светлая, чистая, безропотно-покорная воле Божией. Вера помогала ему легко переносить все житейские невзгоды. Никто никогда не слышал от Павла Филимоновича ни грубого слова, ни насмешки, ни отказа в чем просимом, ни даже повышения голоса. А какой чуткостью и внимательностью к людям обладал этот простой человек, приходится поражаться! В его обращении с простыми, необразованными людьми, старыми и молодыми было столько соответственного такта и воспитанности, какие не всегда можно встретить у образованных людей, прошедших лучшую школу воспитания. Откуда это у него, часто задавался вопрос. Видно Сам Господь, Которому он всю жизнь свою до последнего вздоха служил на своем поприще бесхитростно, умудрил его и наградил таким редким и ценным даром.

И вот наступили страшные годы страданий. Безропотно переносил Павел Филимонович все, что выпало на долю сначала зажиточных тружеников сел, а потом и на всех тех, кто не пошел служить врагу Божию. И все тяготы и беды он переживал с каким-то особым чувством несения ниспосланного ему креста и ни разу не слышал никто от него слов ропота и отчаяния.

Церковь закрыли, а потом и совсем разрушили, крестьян оставили без хлеба и крова, а многих сослали умирать на тяжелых работах. Это было время "устроения социализма", 1929 год.

Но, несмотря на вероломство местных властей и безжалостное отношение их к "контре" и кулакам, они не посмели поднять руку на праведного человека, от которого никто не слышал в селе обидного слова и помощь его односельчанам не могла быть забыта. Его помиловали от тюрьмы и ссылки, но, оставив нищим без имущества и крова, без семьи и близких, заставили скитаться по голодной и разоренной области, где он и скончался медленной мученической смертью от голода.

Да упокоит Господь его праведную незлобивую душу!


Трофим Дмитриевич Ушаков

Перед первой войной Трофим служил бравым пограничником на австро-венгерской границе. Там его застала война, которую он провел на фронте, не быв ни разу раненым.

Его вера и молитвы матери хранили доброго воина, которому предстояла иная брань, брань со врагами Христа внутри родной страны.

Возвратившись домой после революции, Трофим начал крестьянствовать, пока была для этого возможность, а при начавшемся гонении на Церковь стал в ряды бесстрашных ее защитников.

Не пропуская в любое время года ни одного богослужения, Трофим помогал церкви и трудом, и средствами, а от общественных должностей по выборам отказывался, не желая служить врагам Божиим.

Вскоре он попал в число "контрреволюционеров", но это не устрашило его и не остановило его стремления к Богу, а наоборот — укрепило в твердом намерении послужить Богу до конца, как он верно служил Отечеству.

Часто говорили Трофиму о надвигающихся бедствиях, о предстоящих гонениях, а он отвечал: "Этому всему должно быть, наш же долг стойко держаться истины и не бояться "убивающих тело"".

Такая настроенность молодого солдата в селе была более сильным средством укрепления веры среди молодежи, нежели такие же примеры старых крестьян, о которых безбожники любили говорить, что они по старости держатся за Бога.

И, конечно, Трофим был для их каинова дела большой неприятностью и даже силой.

Силу своего слова Трофим применял всегда. В перерывах между утреней и литургией у храма сидели богомольцы и обычно вели беседы. Чаще всего на этих беседах кто-нибудь рассказывал о Святой Земле, о святых, о праздниках. А после революции и о начавшихся гонениях на Церковь. На этих беседах всегда присутствовал и Трофим. Его, молодого, бывалого и глубоко убежденного христианина, да еще начитанного по "церковным книгам" слушали с особым вниманием, и у многих слушавших укреплялась его простыми и убедительными словами вера в Бога и Святую Правду. Эти беседы наносили чувствительный удар надвигавшемуся сатанинскому царству. Все это стало известно штабу поработителей народа.

Трофима не сразу схватили. Он дожил до тех страшных дней, когда начали строить колхозы, и тогда расправились с ним как с "вредным элементом".

Без предъявления обвинений, он был арестован в числе первых людей в селе и немедленно отправлен на далекий Север без права переписки. Обвинения ему не предъявили, но оно было готово. Преступление его не было прямым противодействием коллективизации, но было для них еще страшнее, потому что дела Трофима и его убеждения шли против советской власти во всех ее направлениях.

Прошло много лет, и от случайно уцелевших в лагерях смерти и возвратившихся узнали, что Трофим неуклонно продолжал борьбу с советской безбожной властью, даже будучи в узах. Это привело к окончательному решению его участи. Осужденного снова судили, держали в страшных условиях тюрьмы, в тюрьме и замучили.

Страдания мучеников и кровь их есть семя Христианства. Горячие слова Трофима, его убеждения не семя ли Христианства? Семя это глубоко запало в души людей, а мученичество его укрепило их истинность. Пройдут многие годы гонений и лихолетия, но как бы много их ни было, жизненность этого семени не погибнет, но даст плод свой! Память о нем и его словах хранят живущие. Да увенчает Господь доброго воина Своего, достойно послужившего Ему, венцом нетления!


Михаил Васильевич Бабаев

Сын зажиточных крестьян Михаил, третий, младший сын родителей, был, по желанию матери, мальчиком отдан на воспитание в один из провинциальных монастырей Харьковской губернии с тем, если благословит Господь, и совсем посвятить сына на служение Богу.

Но не суждено было осуществиться благочестивым мечтам матери-христианки. Наступили тяжелые времена. Война потребовала воинов, и Михаил был призван в армию. Пребывание в монастыре принесло двойную пользу мальчику. Он укрепился в благочестивой вере и получил учебную подготовку, которая дала ему возможность по возвращении с войны получить права сельского учителя и поступить таковым в школу родного села.

Вначале все шло благополучно, но недолго. Новой власти нужны были учителя безбожники-большевики. Таковыми смогли стать многие прежние "царские" учителя — "перековались". Но не перековался Михаил Васильевич. Работая в школе, он насаждал только грамотность, открыто избегая "политики". Посещал по праздникам храм, не чуждался духовенства, не принимал участия в безбожной пропаганде, которую, дрожа и оглядываясь, пробовали проводить его коллеги, переставшие на втором году революции посещать церковь.

При всех своих прекрасных качествах учителя, Михаил Васильевич был для новой власти "чужаком", а так как всякого чужака считали опасным, то и встал вопрос: что с ним делать? Таким как есть оставлять нельзя — соблазн для народа и провал дела. Изменить невозможно. "Приручить" этого нельзя. Прошел год.

Михаил Васильевич сам не захотел продолжать оказавшуюся в новых условиях несоответствующую его убеждениям работу. Он оставил школу и перешел бухгалтером в открывшееся в селе кооперативное товарищество. Здесь, казалось бы, от него не потребуют никаких убеждений и "политической работы" и можно жить "вдали" от коммунистов. Но, раз попав на заметку, человек не может от них избавиться. За Михаилом Васильевичем "присматривали", это он чувствовал, но не перекрашивался, а на новом месте оставался с прежними убеждениями.

Наступил страшный 1929 год. Началось окончательное "устроение благополучия трудящихся сел", и кто не успел укрыться из своих мест, попали в когти врага. В список "контры" зачислен был и Михаил Васильевич с обвинениями: монах, церковник, кулак и прочее.

Сослали его в северные лагеря смерти, где молодой, богатырского сложения честный труженик и верный сын Православной Церкви в мучениях окончил свои дни.

Да упокоит Господь его верную и правдивую душу!

Источник

"Перековались"