О двуперстии и троеперстии

Какова же сама по себе история двуперстия и троеперстия? В соборной грамоте, посланной Никону, греки дипломатично уклонились от прямого признания того, что до недавних пор и у них было двуперстие. В чем же причина этой «дипломатии»? И не дает ли ключ к ответу на этот вопрос следующее высказывание диакона Федора: «У них (греков) говорили по дважды аллилуйю, и сложение перст имели якоже мы, но недавно изменили, смущаемы от римских наук». Да, об истории своего перехода от двуперстия к троеперстию греки явно не захотели говорить и, вероятно, были для этого умолчания причины.

В отношении того, что ранее у греков было двуперстие, Н. Каптерев приводит неоспоримые исторические свидетельства. Вместе с другими формами перстосложения, существовавшими у греков ранее, наличие двуперстия отмечается у них в X, XI и XII вв.

В своей работе «Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов» Н. Каптерев пишет: «В 1029 г. – т.е. за полвека до принятия русскими от греков христианства – Константинопольский патриарх вместе с другими греческими епископами, желая обратить в православие яковитского патриарха Иоанна VIII и его спутников, торжественно потребовал от них на соборе, чтобы они крестились не одним перстом, а двумя… Ясное дело, что в начале XI в. как сам Константинопольский патриарх, так и другие греческие иерархи в крестном знамении употребляли двуперстие, которое они и считали истинно-православным перстосложением, вопреки монофизитскому одноперстию».

Дело в том, что в то время по употреблению в крестном знамении двуперстия или одноперстия заключали о принадлежности лица к Православию или монофизитству. Употребление яковитами одного перста в крестном знамении находилось в связи с их монофизитскими воззрениями на природу Христа.

Впрочем, архиеп. Макарий (Булгаков) сообщает, что во времена св. Иоанна Златоуста крестились одним перстом все христиане и что, по исследованиям одного ученого иезуита (1598 г.), латиняне совершали крестное знамение и благословение и одним, и двумя, и тремя, и всеми пятью перстами.

Однако ссылка на свт. Иоанна Златоуста, якобы свидетельствовавшего об одноперстном крестном знамении в его время, является одним из подлогов новообрядных богословов, что убедительно доказал Ф.Е. Мельников в 1908 г. на диспуте об именословном перстосложении. Отметим к тому же, что, будучи еще епископом Виницким, Макарий (Булгаков) в 1855 г. издал одну из первых своих работ под названием «История русского раскола», книгу весьма тенденциозную и необъективную…

Итак, двуперстие «некогда существовало и у самих греков, от которых вместе с принятием христианства и перешло к русским». Как говорится, факты – упрямая вещь, а исторических фактов, убедительно подтверждающих сказанное, достаточно.

О том, что на Руси издавна существовало двуперстие, можно судить хотя бы из послания Московского патриарха Иова грузинскому митрополиту Николаю: «Молящися, креститися подобает двема персты; преж положити на чело главы своея, тоже на перси, потом же на плече правое, тоже и на левое; съгбение персту именует сшествие с небес, а стоящий перст указует вознесение Господне; а три персты равны держати – исповедуем Троицу нераздельну, то есть истинное крестное знамение».

Проф. Каптерев по этому вопросу пишет следующее: «В основу учения о перстосложении в Московской Руси со второй половины XV в., когда у нас в первый раз возник вопрос о перстосложении в крестном знамении, положено было главным образом так называемое Феодоритово слово, которое во всех своих ясных и определенных редакциях учит употреблять в крестном знамении двуперстное перстосложение (все попытки объяснить некоторые редакции этого слова в пользу троеперстия решительно неудачны), и так понимаемое всеми русскими XVI и XVII вв., оно внесено было во всевозможные наши рукописные сборники, в которых встречается очень часто… Максим Грек, такие выдающиеся учительные и по тогдашнему времени ученые митрополиты, как Даниил и Макарий, а затем наши московские патриархи: Иов, Филарет, Иоасаф и Никон в начале патриаршества и, наконец, даже целый собор русских иерархов (Стоглавый Собор) неопровержимо и согласно свидетельствуют, что в Московской Руси с конца XV до половины XVII века общеупотребительным и признаваемым всею Церковию за единственно правильное перстосложение в крестном знамении было двуперстие. Все попытки православных полемистов с расколом поколебать этот факт, их попытки все те дошедшие до нас редакции в учении о перстосложении, в которых заключается какая-либо неясность и неопределенность, истолковать в пользу существования у нас троеперстия как общепризнаваемого обычая, оказываются решительно неудачными, ибо они не могут привести в пользу троеперстия ни одного авторитетного свидетельства вроде тех, какие имеет за себя двуперстие. Нужно признать, как того требует историческая истина, что факт существования в Московской Руси двуперстия стоит твердо и неопровержимо… Если неудачны и совсем противны исторической истине все попытки наших полемистов с расколом поколебать факт существования в Московской Руси двуперстия как господствующего и общецерковного обычая, то точно так же очень неудачны их попытки объяснить, откуда и когда возник в Московской Руси этот обычай, который они считают неправым, только простым искажением древнейшей и единственно правой формы перстосложения, троеперстной. При объяснении, откуда и каким образом в Московской Руси могло появиться неправое перстосложение в крестном знамении, нашим полемистам приходится при их нежелании быть беспристрастными, при их неохоте серьезно и научно изучить интересующий их вопрос, прибегать иногда к очень смелым и даже фантастическим предположениям, которые, несмотрю на всю их очевидную несостоятельность и непригодность, выдаются, однако, за несомненную историческую истину. Таково, например, старинное предположение, что двуперстие есть будто бы армянское перстосложение и перешло на Русь от армян, или новейшее предположение, что двуперстие явилось у нас благодаря хитрым проискам папства (свящ. Виноградов, «О Феодоритовом слове». М., 1866). Но уже одна возможность делать подобные предложения – объяснять церковные обычаи древней православной Руси влиянием каких-то армян или происками латинства, указывает на полное безнадежное положение тех, которые принуждены прибегать к таким предположениям. Более осторожные и серьезные историки-полемисты для объяснения происхождения у нас двуперстия не ссылаются уже на армян и латин, а подыскивают более вероятные и удобоприемлемые предположения. Невежество Древней Руси, вот кто, говорят они, истинный виновник появления у нас двуперстия… армяне же и латиняне тут ни при чем (митр. Макарий (Булгаков). Правило Стоглавого Собора о двуперстии с исторической точки зрения)… На таком объяснении и успокаивается большинство полемистов.

Но и это объяснение в действительности так же мало вероятно и справедливо, как и объяснение происхождения у нас двуперстия с помощью влияния армян или латинян. Конечно, старое московское невежество сделалось у нас общим местом – и отрицать его невозможно, но в то же время не следует и злоупотреблять им… Как мог обмануться и притом очень грубо целый собор русских иерархов?.. Председатель Стоглавого Собора, митр. Макарий, руководивший соборными обсуждениями, был известным любителем-собирателем и большим знатоком русской церковной древности… Признаемся, что подобное отношение к делу со стороны наших полемистов с расколом и со стороны некоторых наших историков, по нашему мнению, никак не может быть извиняемо и оправдываемо (курсив мой, – Б.К.), хотя бы самыми остроумными и бойкими рассуждениями о повальном русском невежестве, об удивительной и совершенно нам непонятной слепоте всех отцов Стоглавого Собора»…

«Киевская Русь, – пишет Н. Каптерев, – так же, как и Московская, держалась до половины XVII в. того же двуперстия, в киевской ученой литературе до половины XVII в. свидетельств за троеперстие решительно не имеется». Автор приводит в доказательство ряд свидетельств из печатных и рукописных южно-русских книг до 1642 г.

«Ввиду этих неопровержимых данных видеть в двуперстии специфический продукт московского невежества, измышление невежественных московских грамотеев, оказывается решительно невозможным, так как двуперстие признавали правым, открыто его проповедовали и в первый раз внесли его в свои печатные книги южно-русские ученые, уже по примеру которых и иосифовские книжные справщики внесли учение о двуперстии в московские печатные книги, заимствовав у киевлян и самую редакцию в изложении этого учения. Что же касается того вопроса, откуда взялось двуперстие и в Киевской Руси, как общий обычай, еще до разделения митрополий, с самого начала введения у нас христианства, а потом, в качестве древнего и всеми признанного обычая, оно удержалось и на севере, и на юге, и после разделения митрополий вплоть до самой половины XVII века, когда сначала в Киевской Руси (при Могиле), а потом и в Московской (при Никоне), произведена была однородная церковная реформа, приведшая русские церковные чины и обряды в соответствие с современными греческими… Киевская Русь в церковном отношении с первых времен введения у нас христианства до конца второй половины XVII века всегда находилась в зависимости от Константинопольского патриарха, под его высшим ведением и водительством… В Южной Руси почти непрестанно жили разные греческие епископы и другие греки, между ними бывали и люди ученые, которые, как, например, протосингел Александрийского патриарха Иосиф, принимали даже прямое и непосредственное участие в исправлении южно-русских церковных книг с греческих. При таких условиях в южно-русской церкви никак не могло появляться, а тем более так долго существовать двуперстие в крестном знамении, если бы оно действительно было только позднейшим новоизмышленным искажением единственно правой и единственной древней формы перстосложения – троеперстной. Если же греки, сами уже употреблявшие в XVI и XVII столетиях троеперстие, оставляли, однако, у киевлян двуперстие, то это показывает, что они видели в русском двуперстии древний, прочно установившийся и потому привычный для народа обычай и притом такой, в котором они, греки, не находили ничего предосудительного или несогласного с истинным православием».

Действительно, из знаменитого «Прения» Арсения Суханова с греками в Валахии (Молдавия) в 1650 г. узнаем: в споре с Сухановым греки, желая укрепить свои позиции, позвали на помощь находившегося там Паисия Лигарида, известного своей ученостью. Лигарид спросил Суханова: как русские складывают персты и какой смысл, какое толкование дают такому сложению перстов? Объяснением Арсения Паисий остался доволен и даже похвалил русских за их сложение, сказав: «Добро у них, так еще лучше нашего». Когда же его попросили привести свидетельства в пользу единственно троеперстия, употребляемого ныне греками, он ответил, что таких свидетельств не обретается, чем и поверг в уныние споривших с А. Сухановым греков.

Сербы афониты встали в XVII в. на сторону московского двуперстия против греческого троеперстия, потому что находили учение о двуперстии в своих старых письменных книгах. Н. Каптерев приводит и иные свидетельства об употреблении православными сербами двуперстия.

«На вопрос, – заключает Каптерев, – откуда же у русских и у других православных славян взялось двуперстие в крестном знамении, ответ, очевидно, может быть один: они могли заимствовать двуперстие только у своих общих просветителей христианством – греков. так именно и заявляли об этом противники церковной  реформы Никона, которые уверяли, что сами греки в относительно недавнее только время переменили двуперстие на троеперстие».

Итак, причиной перехода Московской Руси на троеперстие были отнюдь не богословские соображения, а политическая программа царя Алексея (точнее, тогдашнего правящего слоя), нацеленная на восприятие константинопольского престола с тем, чтобы стать главой всех восточных христиан, вселенским владыкой православных.

Создание неовизантийской (Великой Греко-Российской) империи было идеей авантюрной в чисто политическом плане особенно в XVII в., когда гигантский Османский султанат распространял свое владычество на многие народы Европы, Азии и Африки. В идеологическом плане подразумевалось, что Великая империя будет зиждиться на единой православной вере, разумеется, с едиными церковными обрядами, для чего и понадобилась реформа по единообразию.

Эти авантюрные замыслы, которые царь Алексей стал проводить в жизнь, были, несомненно, во многом спровоцированы зарубежными эмиссарами.

Царь был бесконечно упрям в своих начинаниях, и любые доводы против церковной «реформы» натыкались на глухую стену царского упорства и элементарного недомыслия, если не слабоумия. Преступная по отношению к Церкви и Русскому государству «реформа» совершилась, следствием чего был раскол и последовавшее за этим катастрофически быстрое оскудение духовности общества.

Поскольку «реформа» не выдерживала малейшей критики, то в ее оправдание и шли различные смехотворные доводы, и в первую очередь, конечно, пресловутое «русское невежество». Как это происходило еще в начале «реформы», очень ярко рассказывает очевидец, протопоп Аввакум: «Как привезли меня из монастыря Пафнутьева к Москве, и поставили на подворье, и, волоча многажды в Чюдов, поставили перед вселенских патриархов, и наши все тут же, что лисы сидели…» (Имеются в виду патриархи Макарий Антиохийский и Паисий Александрийский, приехавшие за милостынею к русскому царю и рассчитывавшие на богатые подарки в обмен на свое участие в церковном соборе, – они, разумеется, действовали по программе царя Алексея). Защищая двуперстие, Аввакум сказал: «Еще же и Московский поместный бывый Собор при царе Иване так же слагая персты креститися и благословляти повелевает, яко ж прежнии святии отцы Мелетий и прочии научиша. Тогда при царе Иване быша на Соборе знаменоносцы Гурий и Варсонофий, казанские чюдотворцы, и Филипп, соловецкий игумен, от святых русских. И патриарси задумалися: а наши, что волчонки, вскоча, завыли и блевать стали на отцов своих, говоря: «глупы-де были и не смыслили наши русские святые, не учоные-де были, чему им верить? Они-де грамоте не умели!»

Патриархи-то задумались: заказ царя надо выполнять, но и, вероятно, небезопасно затрагивать авторитет русских святых?.. Но наемная стая, заметив колебание патриархов, тут же успокоила их, оплевав своих отцов. Аввакума едва не убили на этом «прении» – таковы были «волчонки» у царя.

Окончательно ставит точку в полемике о двуперстии-троеперстии недавно изданная книга-брошюра (100 страниц) С.И. Быстрова. Точнее, это переиздание, поскольку указанное исследование Быстрова о двуперстии было издано еще в 1913 г. в старообрядческом журнале «Церковь», но было успешно замолчано – старый испытанный и надежный способ борьбы с оппонентами тех, кто истины отнюдь не ищет.

Свидетельства многочисленных памятников христианского мира позволили С. Быстрову сделать вывод:

«Двоеперстие проходит красной нитью по всей христианской истории. Мы видели его и во мраке катакомб, и в блестящем величии византийских и римских храмов… Им ограждались в своих молитвах древние святители, преподобные исповедники. Это же общехристианское перстосложение приняла и Святая Русь в дни своего возрождения от мрака язычества к христианству и как залог единения своего со Вселенской Церковью свято хранила его во все века отечественной истории».

Преподаватель Алтайского государственно университета Л.С. Дементьева так оценивает эту работу С. Быстрова:

«Значение исследования велико, так как в нем собраны и обобщены фактические материалы, замалчиваемые представителями официального православия. Замалчивание, полуправда, обман, злобные выпады – составляющие модели поведения, характерной для той из противостоящих сторон, что чувствует и даже знает свою неправоту, но не имеет желания в этом признаться… Это первая и до сих пор единственная попытка ретроспективно на примере памятников искусства с использованием методов искусствоведческой атрибуции доказать древность двоеперстия и необоснованность его замены на ничего не значащий, скорее искажающий истину символ. Он мог бы быть оправдан, если бы появился в результате системной трансформации христианской культуры, культурогенеза. Но этого не было (курсив мой. – Б.К.), как убедится читатель, вдумчиво читая исследование С.И. Быстрова».

Из многочисленных примеров памятников христианства, на которые ссылается С. Быстров, доказывая древность (изначальность) двуперстия, укажем лишь один, но потрясающе яркий. Это бронзовая статуя апостола Петра, созданная в первые века христианства и находящаяся в Риме, в храме верховных апостолов Петра и Павла. Правая рука Петра изображена благословляющею двуперстно, что и доказывает: это был способ благословления того времени.

Господа новообрядные богословы-миссионеры, часто бывающие в Риме и в знаменитом соборе Петра и Павла, что же вы уже триста лет скрываете от нас этот факт умалчиванием предаете Истину?..

Итак, очевидно, что в целях ликвидации церковного раскола мы вполне можем вернуться к двуперстию и прочим старым обрядам, не погрешая этим богословски.

 Фрагменты из книги Бориса Кутузова "Церковная реформа XVII века".

______________________________________

С.И. Быстров. Двоеперстие в памятниках христианского искусства и письменности