Прение св. мученика и исповедника диякона Феодора с Афанасием митрополитом Иконокийским о крестном знамении

Митрополит рече: Како ты крестишися рукою и персты слагаеши?

Диякон же, сложа персты своя три, палец со двема последними вкупе, два же, указательный и великосредний, совокупив и един пригнув, рече: Сице аз слагаю персты и знаменую лице свое, крестяся.

Митрополит рече: По чьему преданию тако слагаеши персты руки своея?

Отвеща диякон: По преданию святыя соборныя апостольския Церкви восточныя.

Митрополит рече: У нас не тако.

Диякон вопроси его: Да како у вас, отче?

Митрополит, сложа три персты, палец со указательным и великосредним, и показал щепотку: Тако у нас.

И вопроси его диякон: Откуду вы тако приняли?

Отвеща митрополит: От святых Апостол.

Диякон вопроси его: От коего Апостола именем, и есть ли у вас написано в книгах?

И митрополит не сказал имени Алостолу, от коего так приняли, но токмо рек: Мы так изначала приняли.

И рече диякон: Да аз, отче, баснем не иму веры; глаголи ми от писания святого.

И рече митрополит: Тако у нас патриархи, и зде государь и патриарх ваш и власти вся крестятся по нашему ныне.

Диякон рече: Прежде сего у нас зде отнюдь таковаго мудрования не бывало, и во святых книгах не обретается, еже бы тремя персты креститися. Никон - враг ту смуту ввел, и царя-государя и властей всех страхом и клятвою прелстил.

Митрополит рече: Никон от нас взял тако.

Диякон рече: И у вас такового мудрования преже сего не бывало при прежних святейших патриархах православных, до иподиякона вашего Дамаскина, от негоже вы книги прелстистеся.

И вопроси его митрополит: А вы на кого ссылаетеся? Понеже и вы от нас веру приняли.

Отвеща диякон: Приняли мы веру от Христа Бога и святых Апостол и седми вселенских соборов, от старых учителей наших греческия Церкве, и тому уже седмое сто лет, a нe от вас – нынешних грек, не правомудрствующих в вере и нас льстящих. Мы в православном сложении перстов во знамении крестном на четырех ваших святых ссылаемся и тем веруем.

Вопроси его митрополит: На которых наших святых ссылаетеся?

К нему же диякон рече: на Мелетия патриарха Антиохийскаго, и на Феодорита Блаженнаго, и на Петра Дамаскина и на премудраго Максима Грека, Афонския горы инока.

Митрополит рече: У нас так Иоанн Дамаскин написал, – трема персты креститися. и руку ему отсекли и Богородица исцелила.

Диякон рече: Иоанна Дамаскина о том писания отнюдь несть ни в коих книгах; то вам написал Дамаскин иподиякон и студит, а имени ему нет; а на святаго Иоанна Дамаскина, ему же Богородица руку исцелила, ты лжеши.

Митрополит же посрамися ту и рек диякону: Да есть ли у вас в книгах писано, как ты слагаеши персты?

Диякон рече: Везде у нас тако писано, во всех книгах писмяных и печатных при прежних благочестивых царех и святейших пяти патриарх, свидетельством их.

Вопроси митрополит диякона: В коих книгах у вас есть?

Диякон рече: Во Псалтырех следованных, в больших Потребниках, – в чину о приходящих от ересей в нашу веру правую, и в Книге Кирила Иеросалимскаго, и в Книге о правой вере московския печати, и в Стоглаве, и во инех письмянных и печатных, и теми у нас книгами вся земля наполнена. Благодатию Божиею читал книг десятков с шесть.

Вопроси же его митрополит: Платона и Аристотеля читал ли?

Отвеща диякон: Которая полза такия книги честь? He чту аз таковых книг.

Митрополит рече: А когда ты не читал, не знаеши ничегоже.

Диякон рече: На что мне тыя книги чести еллинских безбожных поганых философов, которыя в болваны веровали и о тщетной мудрости упражнялися, а спасения себе не искали!

Мирополит же вonpoси: А грамматику учил ли, или читал?

Диякон рече: Разумею отчасти; грамматика не вере учит, но как которое слово добре глаголати и праве писати. To мое о Христе учение: восточныя святыя Церкви и правыя догматы.

Вопроси митрополит: А богословию учил ли еси?

Отвеща диякон: Богословию Христа моего разумею отчасти. – потрудился, отче, – и сего ради добре во Христа верую и вем.

И рече митрополит: Покорися нашему собранию, дияконе, и будеши честь имети велию: государь тебе пожалует и святейшии патриархи пожалуют же, и паки во своем чину будеши.

Диякон рече: Покаряюся аз святой соборной апостольской восточной Церкви и святым седми вселенским и девяти поместным собором, а новаго учения не приемлю; аще бы и ангел благовестил ми что инако, анафема да будет.

Митрополит рече: А сложение трех перстов no нашему есть в старых многих книгах; аз ти покажу.

Диякон рече: He обрящеши ты в старых ни во единой книге о том, чтобы тремя персты креститися по вашему.

Митрополит рече: А когда ты не покоряешься, тоже тебе будет, что и товарищам твоим, – Аввакуму, и Лазарю и прочим.

И рече диякон: Воля Господня да будет! Якоже Христу годе, тако и сотворит. Лазарю и Епифанию паки дал Христос языки: силен бо есть Бог и мне дати, аще отрежуг, якоже Максиму Исповеднику дал Христос язык по отрезании и Иоанну Дамаскину руку Богородица исцелила.

И по сем разыдошася кождо во свояси.

В другий же вечер паки повелеша привести диякона стражем митрополит с архимандритом к себе в келию. И митрополит взял уже негде новую книгу Скрижаль, – а старее тоя не нашел, что преже обещался диякону, – и велел диякону чести в ней о сложении триех перстов.

Диякон отказал ему, рек: Аз знаю, отче, до тебя еще, – помню изусть, что злое то мудрование и неправославно, но арменско есть, богострастное, и Евтиху и Диоскору согласует, отметающим вочеловечение Христово, и единоволником мудрование сходно.

Митрополит рече: Да ино и архиереи наши вселенския неправославны же?

Отвеща диякон: Аз не ведаю о том; да аще о сложении перстов тако вси мудрствуют, то неправославни суть, и всем богословцем сопротивляются таковым мудрованием. Помню, аз тебе сказал вчера, что у вас в греческой Церкви того не бывало до иподиякона вашего Дамаскина, а о своем аз сложении перст четырех святых греческих старых приведох во свидетельство по нас; а тому вашему Дамаскину всего девять-десять лет как был. От егоже и вы ту прелесть приняли треперстную; а у нас в Руси того не бывало.

И рече митрополит: Мы треми персты крестяся исповедуем Троицу, Отца и Сына и Св. Духа.

Диякон рече: Да теми персты, как вы, так крестяся, первое страсть прилагаете, якоже древнии еретицы и армени, второе же вочеловечение Сына Божия в дву перстах не проповедуете, якоже мы, и несть Христа сугуба естеством в вашем сложении трех перстов, и по всему вы подобитеся единоволником, Сергию и Пиру, и Павлу, патриархом бывшим Царя-града, и Кирилу Александрийскому, низложеному на шестом соборе, и Макарию Антиохийскому, и Анорию папе Римскому, едину волю исповедаете во Христе в трех перстах своих, якоже и оны еретицы.

Митрополит же, ударив по бедре своей, рек: У, пропал Христос, – несть Его!

Противу же сего его богоборства диякон укори его сице: Зле, отче, глаголеши! беснуешися! невежливо так слово рек о Христе! жидовско! Христос Сын Божий всегда пребывает, вчера и днесь, Той же и во веки, по Апостолу.

Митрополит же вопроси диякона: А ты как в своем сложении мудрствуеши о Святей Троице и о воплощении Христове?

Рече же ему диякон: Якоже Церковь учит мя, тако и аз мудрствую. Слыши: три перста слагаю вкупе, палец со двема нижними, – исповедую Святую Троицу единосущную и неразделную прежде век; в двух же перстах, указателном и великосреднем, исповедую неотлучшася недр отеческих единаго от Троицы, Сына Божия, на землю сошедшаго и плоть нашу приимшаго от Пречистыя Девы, и бывша сугуба естеством, во едином составе познаваема Христа Бога.

Отвещав же, митгрополит: Аз во многих землях бывал, в турской и в латынской, и у нас во Афонской горе, и в немецкой, а вси так крестятся, – показал сложа три перста свои.

Диякон же рече ему: He дело, отче честный, говоришь. У нас зде не турская вера и не латынская, но христианская православная сионския восточныя Церкве; а что немцы, или ины языки тако крестятся, и те давно уже от еретик прельщены. Что нам на них указовати? Добро нам писания божественнаго слушати, а не на басни уклонятися! Тех, кои давно отпали от веры, почто во свидетельство приводить? И вы с ними знать сообщаетеся и смешиваетеся ныне! Пожалуй, отче честный, забыл спросить, – кто тебе мене грешнаго истязовати повеле о сих догматех церковых? – скажи ми.

Митрополит же глагола ему: Велели мне тебе говорить святейшие патриархи наши о том, чтобы покорился в кресте и не спорил.

Отвещав же ему диякон: И так аз не противлюся кресту Христову, но и покланяюся Ему, и воскресение Его славлю.

И то ему солгал митрополит, что патриархи ему велели говорить; и сами они тут в монастыре на пиру были у него после того, а диякона не призывали к себе уговаривать.

И рече диякон к митрополиту: Отче, пожалуй-скажи ми: как имя прямое Дамаскину вашему иподиякону? Всем человеком, святым и не святым, имена есть, – и тебе имя знаю. Афонасий, и архимандриту имя Герасим; а ваш Дамаскин, что он без имени инок, кой вам написал треми персты креститися нечестиво? Три ему прозвания: от места, от града, – иподиакон, студит, дамаскин, – а имени ему праваго нет у вас! Чтобы и вам не застынуть, замерзши от него учения непреподобнаго!

Отвеща митрополит: Есть имя ему, – потом скажу.

И велел принести книгу. И брат ему подал книгу писменную в полдесть, по их греческому языку, и он долго искал, и всю книгу ту от начала и до последняго листа перебрал, а имени тому Дамаскину не нашел. И стало ему стыдно. 

Рек: дияконе, опять поищу; а ныне очи болят. Поиди, дияконе!

И велел его стражем взять. И тако конец совершися прению их.

(„Дьякон Федор. Собрание творений“, стр. 203–208. Санкт-Петербург. 2019)