Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии (1562 г.). Фрагменты - Часть I

Картина худ. Сергея Трошина

Сигизмунд Герберштейн

ЗАПИСКИ О МОСКОВИИ

Религия

С самого начала и до сего дня русские пребывают в христианской вере греческого исповедания (все богослужение у них ведется на собственном языке. Проповедей у них нет; открытая исповедь (offen Beicht) и оглашение дней происходят публично у алтаря.). Их (общий) митрополит (так они называют своего верховного священника —) имел некогда местопребывание в Киеве, потом во Владимире, а ныне — в Москве 234. Первоначально митрополиты каждые семь лет посещали Руссию, подчиненную власти литовцев, и, собрав деньги, возвращались. Но Витольд не пожелал допускать, чтобы его земли подвергались денежному истощению. Поэтому, созвав епископов, он поставил особого митрополита, который (поначалу сидел в Минске (Miensco), а) ныне имеет местопребывание в Вильне, столице Литвы, которая хотя и следует римскому исповеданию, однако в ней заметно больше храмов русского, чем римского обряда 235. Но и русские митрополиты (как и литовские) получают поставление от патриарха константинопольского 236.

Русские открыто похваляются в своих летописях, что ранее Владимира и Ольги земля русская получила крещение и благословение от апостола Христова Андрея, который, по их свидетельству, прибыл из Греции к устьям Борисфена, приплыл вверх по реке к горам, где ныне находится Киев, и там благословил и крестил всю землю. Он воздвиг там свой крест и предсказал, что на том месте будет великая благодать Божья и много христианских церквей. Затем оттуда он добрался до самых истоков Борисфена к большому озеру Волок (Wolok) и по реке Ловати (Lowat) спустился в озеро Ильмень, оттуда по реке [89] Волхову (Wolchow), которая течет из этого озера, прибыл в Новгород; отсюда по той же реке он достиг Ладожского озера (Ladoga) и реки Невы (Heva, Neva), а затем моря, которое они именуют Варяжским, а мы — Немецким, и, проплыв между Финляндией (Winlandia) и Ливонией, добрался до Рима. Наконец, в Пелопоннесе он был распят за Христа Агом Антипатром. Так гласят их летописи 237.

Некогда митрополиты, равно как и архиепископы, избирались на соборе всех архиепископов, епископов, архимандритов и игумнов монастырей. Изыскивали по монастырям и пустыням мужа наиболее святой жизни и избирали его. [Нынешний же государь, как говорят, обыкновенно призывает к себе определенных лиц и из их числа выбирает одного по своему усмотрению.] В то время как я исполнял свои обязанности посла цесаря Максимилиана в Московии, митрополитом был Варфоломей 238, муж святой жизни. Когда государь нарушил клятву, данную им и митрополитом герцогу Шемячичу (взяв этого последнего под стражу), а также совершил и другое, ущемлявшее, по-видимому, власть митрополита, то этот последний явился к государю и сказал ему: “Раз ты присвояешь всю власть себе, я не могу отправлять своей должности”. При этом он протянул ему посох, наподобие креста, который нес с собой, и отказался от своей должности. Государь немедленно принял и посох, и отказ от должности и, заковав несчастного в цепи, тотчас отправил его на Белоозеро. Говорят, он находился там некоторое время в оковах, но впоследствии был освобожден и провел остаток своих дней в монастыре простым монахом 239. Преемником его на митрополии (по указу великого князя) стал некто Даниил, около тридцати лет от роду 240, человек крепкого и тучного сложения, с красным лицом. Не желая казаться преданным более чреву, нежели постам, бдениям и молитвам, он перед отправлением торжественных богослужений всякий раз (используя особые для того инструменты) окуривал себе лицо серным дымом, чтобы придать ему бледности, и с такой поддельной бледностью он обычно и являлся народу.

Есть во владениях московита еще и два архиепископа: в Новгороде, [а именно] Магрице (Magrici) 241, и в Ростове, равно как и епископы: тверской, рязанский, смоленский, пермский, суздальский, коломенский, черниговский, сарский (Sari). Все они подчинены митрополиту московскому. У них есть определенные доходы от поместий (хуторов (Mayrhoefen), какие в иных странах называют фольварками (fuerwerch)) и других чрезвычайных, по их словам, случаев. Замков же, городов или какого-нибудь мирского [как они выражаются] управления они не имеют 242. От мяса воздерживаются все время. Как я узнал, архимандритов [в Московии] только два 243, игумнов же в монастырях очень много; все они избираются по усмотрению самого государя, которому никто не дерзает противиться.

О (прежнем) способе избрания игумнов свидетельствует грамота некоего Варлаама, поставленного в 7034 году игумном Хутынским (Hutteniensis) 244. Я выписал из нее только самое существенное. Прежде всего братия какого-либо монастыря бьет челом великому князю, чтобы он выбрал достойного игумна, могущего наставить их в божественном учении. Прежде чем избранник будет утвержден государем, он должен обязать себя письменной клятвой, что намерен жить в этом монастыре свято и благочестиво, по правилам святых отцов; будет исполнять свои обязанности по обычаю предков и советуясь со старейшей братией; к каждой должности будет приставлять людей верных и [90] усердно будет печься о пользе монастыря; обо всех делах и обстоятельствах будет советоваться с тремя или четырьмя старцами, а по таком обсуждении будет передавать дело всему собору братии и с их общего приговора выносить свое решение и постановление; он не будет жить роскошнее прочих, но будет постоянно трапезовать за одним столом с братией и вкушать одинаковую с ней пищу; будет старательно собирать все годовые прибытки и доходы и без утайки откладывать их в монастырскую казну. Это он обещает соблюдать под страхом великого наказания, которое может наложить на него государь, а также лишения должности. И сами старейшие из братии также обязывают себя клятвой, что будут соблюдать все вышесказанное и будут верно и со всяким тщанием повиноваться поставленному игумну.

В белые священники (sacerdotes seculares, Briester in gemain) 245 посвящают по большей части тех, кто долго служил при церквах в сане дьякона. В дьяконы же посвящают только состоящих в супружестве, поэтому-то и празднование свадьбы, и поставление в сан дьякона обычно устраиваются вместе. Если же про невесту какого-нибудь дьякона идет дурная слава, то его не посвящают в сан, если он не возьмет себе жену безупречного поведения. По смерти жены священник отрешается от исполнения служения (и может жить по желанию в миру, жениться вторично и заниматься любым ремеслом), если же он живет целомудренно, то может наряду с прочими церковнослужителями принимать участие в обеднях и других богослужениях, будучи своего рода служителем при алтаре (choro tanquam minister) (и заходить в алтарь (in den Chor zu gehen)). Правда, раньше было в обычае, что вдовцы, живущие целомудренно, могли без всяких нареканий отправлять богослужение. Но теперь укоренился обычай, что никто из вдовцов не допускается к совершению священнослужения, если он не поступит в какой-нибудь монастырь и не будет там жить по уставу 246.

Всякий вдовый священник, вступающий во второй брак, что ни для кого не заказано, исключается из клира; точно так же ни один священник не может ни отправлять священнослужения, ни крестить, ни исполнять какой иной требы иначе, как в присутствии дьякона (священник никогда не производит богослужения без иконы. Так же в своих молитвах поступают и миряне.).

Священники занимают в церквах первое место. Всякий из них, погрешивший каким-либо образом против религии или священнической должности, подлежит духовному суду. Если же его обвиняют в краже или пьянстве или если он впадает в какой-нибудь иной порок такого рода, то подвергается каре суда мирского, как они выражаются. Мы видели, как в Москве пьяных священников всенародно подвергали бичеванию; при этом они жаловались только на то, что их бьют рабы, а не боярин 247.

Несколько лет назад один наместник государев велел повесить священника, уличенного в краже. Митрополит пришел по этому поводу в негодование и доложил дело государю. Призвали наместника, в он ответил государю, что по древнему отечественному обычаю он повесил вора, а не священника. И после этого наместника отпустили безнаказанным.

Если священник жалуется перед мирским судьей, что его побил какой-нибудь мирянин, — ибо всякого рода оскорбления и обиды подлежат мирскому суду, — то судья наказует священника в случае, если узнает, что он задел мирянина или первый нанес ему какую-либо обиду. [91]

Священники содержатся обычно на взносы прихожан, им назначаются маленькие домики с полями [и лугами], от которых они, как и их соседи, снискивают себе пропитание или собственноручно, или при помощи слуг. Приношения им весьма скудны. Иногда церковные деньги отдаются в рост, по десяти со ста, и этот рост предоставляется священнику, чтобы не быть вынужденными кормить его на свой счет 248. Некоторые существуют также на пожертвования государей. Во всяком случае, за исключением епископств и некоторых монастырей, немного найдется приходов, обеспеченных поместьями (Raent) и владениями 249. Никакой приход или священствование не поручается никому, кроме как священнику. В каждом храме есть только один алтарь 250, и, по их мнению, каждый день можно отправлять только одно богослужение. Храмы без священника крайне редки; священник обязан совершать богослужение только три раза в неделю.

Одеяние у них почти такое же, как и у мирян, за исключением небольшой круглой шапочки, которой они прикрывают выбритое место 251, надевая поверх большую шляпу против солнца и дождя; или они носят продолговатую шляпу из бобрового меха серого цвета. У всех у них есть палки, на которые они опираются; эти палки называются посохами (possoch) 252.

Как мы сказали, во главе монастырей стоят аббаты и приоры 253, из которых первые величаются у них архимандритами (archimandrit), а вторые — игумнами (igumen). Они имеют весьма суровые законы и уставы, которые, впрочем, постепенно смягчаются и подвергаются забвению. Они не смеют позволить себе никаких увеселений. У кого будет найдена цитра (cithara) или другой музыкальный инструмент, того подвергают весьма тяжкому наказанию. Мяса они не едят никогда. Все повинуются не только распоряжениям государя, но и любому боярину, посылаемому от государя (когда, путешествуя по Волге, я высадился на берег у монастыря св. Илии). Я был свидетелем, как мой пристав 254 требовал что-то от одного игумна, тот не дал немедленно, и пристав пригрозил ему побоями. Услышав такое, игумен тотчас же принес требуемое. Очень многие удаляются из монастырей в пустынь (heremum, waelder) и строят там хижины, в которых селятся или по одному, или с товарищами. Пропитание себе они добывают от земли или деревьев, т. е. корни и древесные плоды. А называются они столпниками (stolpniki) 255. Stolp означает то же, что “колонна”; они поддерживают столбами свои узкие, вытянутые в высоту домики.

Хотя митрополиты, епископы и архиепископы никогда не едят мяса, но если они приглашают гостей-мирян или священников в ту пору, когда (тем) можно вкушать мясо, то они пользуются той льготой, что подают им за своим обедом мясо, а архимандритам и игумнам это запрещено (двоих вышеупомянутых митрополитов я дважды наблюдал в торжественном облачении во время службы в Москве на успение богоматери. Их митры (Heubl) не так высоки (gupfet), как обычные колпаки, а внизу шириной в два мизинца оторочены горностаем, над которым укреплено несколько маленьких иконок; по цвету они были, насколько я помню, красные.).

Их архиепископы, епископы и архимандриты носят черные круглые клобуки (mitrae, huetl oder infel), один только епископ новгородский носит, согласно нашим обычаям, клобук белый [и двурогий] (торжественного облачения епископов и архиепископов я не видел.) 256.

Повседневное одеяние епископов такое же, как и у остальных монахов, за исключением того, что они носят иногда одеяния из шелка, и в особенности черную мантию (pallium, Mantl), которая со стороны [92] груди имеет по обоим бокам три белые каймы, извивающиеся наподобие текущего ручья, в знак того, что из сердца и уст их текут ручьи учения веры и благих примеров. Они ходят с палкой наподобие креста, на которую опираются и которая на их языке именуется “посох”. Епископ новгородский носит белую мантию. Епископы заняты только отправлением богослужений и благочестивым охранением и распространением религии, управление имуществом и другими общественными делами они поручают служителям (officiales, Ambtleut).

В их святцах есть несколько римских пап, которые почитаются в числе святых 257; других же, которые жили после знаменитого раскола 258, они проклинают за то, что те отступили от правил апостолов, святых отец и семи соборов, и называют их еретиками и раскольниками, ненавидя их более, чем даже магометан. Именно они говорят, что на седьмом вселенском соборе было решено, чтобы то, что было постановлено и определено на предшествующих, считалось и впредь неколебимым и непреложным, и никому впоследствии нельзя ни назначать другого собора, ни являться на него под угрозой анафемы [это они соблюдают весьма строго]. Был один русский митрополит, который по настоянию папы Евгения явился на собор 259, где и были воссоединены церкви. По возвращении на родину он был схвачен, лишен всего имущества и ввергнут в темницу, откуда в конце концов бежал...

* * *

Следуют правила некоего Иоанна митрополита, называемого пророком 268, которые я пожелал привести здесь хоть вкратце, ибо смог достать их лишь на короткое время:

Мальчики в случае необходимости могут быть окрещены без священника. Животных и птиц, растерзанных птицами и зверями, не подобает есть; если же кто будет их есть, или будет служить на опресноках, или в четыредесятницу 269 будет употреблять в пищу мясо или пить кровь животных, те подлежат исправлению.

Удавленных птиц и животных есть не подобает.

Русским не возбранено в случае нужды есть с латинянами (Romani, Roemische), но отнюдь не подобает слушать вместе с ними службу.

Русским подобает обращать к истинной вере всех латинян, крещенных неправильно, потому что они не были погружены в воду целиком; в случае же обращения их не подобает тотчас давать им причастие, так же как и татарам и другим, отвратившимся от своей веры.

Старые образа и доски, на которых происходит освящение даров, сжигать нельзя, но надо зарывать их в саду или в каком-нибудь другом честном месте, дабы не подвергать их поношению и бесчестью.

Если ты строишь дом на священном месте, то место, где был алтарь, должно остаться пустым.

Супруга, вступившего в монастырь, можно посвящать в священство, если его жена выйдет за другого.

Дочь государя не следует выдавать за причащающегося от опресноков и вкушающего нечистое.

Священники в зимнее время могут носить платье из шкур животных, которых они употребили в пищу.

Не бывшие у исповеди и не возвращающие чужого имущества не должны допускаться к причастию.

Священникам и монахам нельзя присутствовать на свадьбах во время плясок.

Священник, сознательно обвенчавший кого-нибудь, вступающего в третий брак, должен быть лишен сана.

Мать, желающая окрестить детей, не могущих соблюдать поста, должна поститься за них.

Если муж, оставив первую жену, возьмет другую или если жена выйдет за другого, то их нельзя допускать к причастию до тех пор, пока не вернутся к браку.

Никого не подобает продавать иноверцу.

Кто ел с латинянами, зная об этом, должен быть очищен очистительными молитвами.

Жена священника, плененная неверными, выкупается и снова принимается в супружество, потому что претерпела насилие.

Купцы и путники, ходящие в латинские страны, не лишаются причастия, но допускаются к нему после примирения с церковью через покаянные молитвы. [96]

В монастыре нельзя устраивать пиршеств с присутствием женщин.

Брак (и обручение) следует совершать только всенародно в церквах.

(пер. А. В. Назаренко)Текст воспроизведен по изданию: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии (1562 г.) М. МГУ. 1988

Картина худ. Сергея Трошина