Новые римские источники о «бусурманстве» Арсения Грека

Одним из самых видных сотрудников московского патриарха Никона в проведении церковной реформы был Арсений Грек, житии и деятельности которого посвящены многочисленные публикации. Появившиеся в последнее время новые материалы о его семейных связях и биографии вызвали новый всплеск интереса к этому персонажу. «Учитель» и книжный справщик, Арсенин Грек несколько лет занимался на московском Печатном дворе переводом греческих текстов (в том числе изданных и опубликованных в 1655-1656 гг. в «Скрижалях», «Требнике», а также в «Анфологионе» 1660 г.). О влиятельности Арсения ходили легенды, и даже знаменитая поездка троицкого келаря Арсения Суханова на Афон в 1653-1655 гг. за древними рукописями, как считали некоторые современники, была осуществлена по совету Арсения: «А греческия книги посылал покупать, научен от иноземца, чернца Арсения грека...». Не случайно именно Арсения Грека старообрядцы обвиняли в никоновской «порче» книг и даже в колдовстве, поскольку он, очаровав Никона, предсказал, будто тот вскоре займет патриаршую кафедру.

Важнейшие известия о бурной жизни сподвижника Никона содержатся в следственном деле Арсения Грека 1649 г., проведенном боярином князем Н.И. Одоевским и думным дьяком Михаилом Волошениновым, в то время главой Посольского приказа. По окончании короткого расследования Арсений был сослан в Соловецкий монастырь, где пробыл около двух лет. Из допроса греческого иеромонаха стало известно, что он происходил из семьи священника, служившего в городе Трикале "в великом Новом селе"; с помощью старшего брата, архимандрита Афанасия, ему удалось отправиться учиться в Венецию, Рим и Падую, после чего, вернувшись на родину, он был пострижен в монахи и рукоположен в священники. Затем Арсений начал свою преподавательскую карьеру: вначале учил сына некоего «великого человека» в Константинополе, а позже, уехав вначале в румынские земли, а спустя чуть более двух лет в Речь Посполитую, собирался устроиться преподавателем в Киеве. Из Киева в свите иеросалимского патриарха Паисия Арсений прибыл в русскую столицу, также как предполагалось, для преподавания и переводческой деятельности.

Во время проводившихся допросов Арсений намеревался скрыть самый скандальный факт своей биографии обращения в ислам, но был поставлен своими обвинителями перед фактом, опиравшемся на свидетельские показания: «Ведомо государю учинилось подлинно, что он, Арсеней, был униятом и, оставя чернечество и ерейство, был бусурманом, а из бусурманства был в униятстве ж, и он бы ныне про то сказал вправду» (РГАДА. Ф. 52. Он. 1. 1649 г. Д. 33. Л. I 8). На это утверждение Арсению пришлось признаться, что, и в самом деле, попытка константинопольского патриарха Парфения I поставить его на епископскую кафедру Модона и Корона привела к его аресту и пыткам из-за подозрений, что он, долгое время пробывший в Венеции, пожелает сдать города венецианцам: «И старец Арсеней говорил прежние свои речи, что он не бусурманен, а то де было, как был во Царегороде патриарх Парфеней, и в то де время тот царегородцкой патриарх, знаючи отца его и племя и ведая то, что он природной греченин, жалуя его, хотел его поставить епископом над двемя епископии, Мофтонским и Коронским. И как де про то учинилось ведомо везирю, что он был в Виницее многое время, и, будто, он привез с собою многую казну, и у патриарха на ту епискупию подкупился для того, чтоб ему с теми епискупиями приложитца к виницеяном. А в годе время у виницеян с турским салтаном зачиналась война, и ево де, Арсенья, имали к везирю, и было ему истязанье многое, и платье с него и камилавку снимали и чолму на него клали и вкинули его в тюрьму» (Там же. Л. 8-9).

Отрицание «бусурманства», впрочем, ни к чему не привело: настойчивые следователи твердо знали, что Арсений был именно «бусурманен», а не просто заключен в тюрьму и переодет в «чолму», причем эти сведения русский двор получил непосредственно от его предыдущего патрона - иеросалимского патриарха Паисия. Арсению пришлось признаться, что «бусурманен де он неволею», но уже давно совершил покаяние, был «исправлен в вере» и получил разрешительную грамоту от самого же иеросалимского святителя, позволившего ему церковное служение.

За последнее время, помимо этого важного архивного досье 1649 г. и его копии, сделанной в 1666 г„ давно ставших основой для изучения жизни сподвижника патриарха Никона, к сведениям о биографии самого Арсения и его семьи был добавлен целый ряд новых документов. Поскольку Арсений в молодости долгое время прожил в Риме и Венеции, можно было предположить, что в итальянских архивах сохранились какие-то свидетельства об этом пребывании. Публикации исследований об истории греческой Коллегии св. Афанасия в Риме и ее учениках З. Цирпанлиса позволили X. Ласкаридису сделать существенный шаг вперед в изучении биографии Арсения Грека. Греческий ученый отождествил известного по многочисленным русским документам Арсения с Аргирием Ангелакием Ризнотисом, сыном священника Ангелоса и Маргариты из Неохориона, расположенного в диоцезе Трикалы (Argyrius Angelachius. Risioti / Mega), упоминающимся в документах об учащихся Коллегии св. Афанасия. Дальнейшие поиски привели к выявлению в архиве римской Конгрегации пропаганды веры новых данных, относящихся к биографии Арсения-Аргирия, окончательно подтвердивших гипотезу X. Ласкаридиса. Они содержатся в письмах Пантелеймона (Паисия) Лигарида - еще одного грека, не менее известного в России, чем Арсений, и также оказавшего существенное влияние на Русскую Церковь эпохи никоновских реформ.

Пантелеймон Лигарид, как звали Паисия до пострижения в монахи и рукоположения православным иеросалимским патриархом Паисием в газского митрополита, также как Арсений, долгое время учился в Риме. Блестящий богослов и проповедник, он был рукоположен в священники униатским киевским митрополитом Рафаилом Корсаком по греческому обряду и в 1641 г. вернулся на родину. Приехав в Константинополь он предполагал сделать церковную карьеру и начать служение делу преодоления схизмы Восточной и Западной церквей. Здесь же, в османской столице, ему пришлось встретиться с его бывшим соучеником по Коллегии св. Афанасия Аргирием, также мечтавшем о церковной карьере. Но эти надежды неожиданно рухнули, о чем свидетельствует письмо Лигарида главе Конгрегации пропаганды веры кардиналу Антонио Барберини, написанное в ноябре 1643 г.: «Аргирий, бывший римский студент, из монаха намеревался сразу стать епископом Модона и Корона, назанимав денег у всех и каждого, после же, будучи неспособен их возвратить, он, оказавшись в этом отвратительном положении, 19 октября внезапно отправился к визирю и обусурманился. Пишу это с тем, чтобы Вы рассмотрели возможность вернуть его к святой вере, поскольку у меня нет средств на расходы» (APF. SOCG. Vol. 170. Fol. 3()7г: «Argyrio. gia scholaro in Roma, pretendendo di farsi da monacho subito uescouo di Modone e Corone. s'impresto da questo et da quello alcuni denari, quali non hauendo poi da rendere. con singular disgusto allfjimprouiso ando nel 19 di ottobre dal vesiri e si fece Turco. Scriuo questo accio ueda, se ui e modo di farlo ritornar alia santa fede, perche io non ho denari per spendere».).

Это известие о скандальном «потурчивании» или «обусурманивании» Арсения подтверждают документы российских архивов, в которых излагается биография Арсения Грека, и, соответственно, позволяет считать окончательно доказанным отождествление Арсения с Аргирием, сделанное X. Ласкаридисом. Впрочем, версия о причинах «бусурманства» в письме Лигарида явно весьма далека от того «героизированного» варианта, который Арсений сообщил московским властям.

По расчетам X. Ласкаридиса, Арсений был в Константинополе еще в 1644 г. Письма Лигарида подтверждают эту хронологию: попытки занять денег и получить кафедру епископа Корона и Модона приходятся на 1643 г., поскольку в октябре этого года произошло скандальное обращение Арсения в ислам. Письмо же Пантелеймона Лигарида из Константинополя в Рим от 25 мая 1644 г. указывает на то, что Аргирий-Арсений все еще находился в османской столице: «Этот несчастный Аргирий, который обещал уехать отсюда, как видно, откладывает отъезд. Господь ведает, что его побуждает [медлить]». (Ibid. Fol. 74v: «Di quel miserabile Argyrio, che a portato promisse di partirsene. ma lo uedo procrastinare. Dio sii qucllo che 1'inspiri»).

Пока остается неясным, удалось ли Арсению и его семье, все-таки, расплатиться с долгами, или бывшему монаху пришлось бежать из османской столицы, так и не вернув занятых сумм. Во всяком случае, он тогда же навсегда покинул свою бывшую родину, отправившись в румынские княжества, в Киев, и, наконец, прибыл в русскую столицу, связав с ней свою жизнь уже навсегда.

Ченцова В.Г. Париж, Франция. ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ В СОВРЕМЕННОМ НАУЧНОМ ЗНАНИИ: МАТЕРИАЛЫ XXVIII МЕЖДУНАР. НАУЧ. КОНФ. МОСКВА, 14 – 16 АПР. 2016 г.

Источник