Духовный путь пианистки М.В. Юдиной

Мария Юдина родилась и выросла в семье земского врача Вениамина Гавриловича Юдина в уездном городе Невель Витебской губернии. Семья являла собой типичный пример интеллигентной еврейской семьи, сосредоточенной на служении людям, но утратившей религиозные корни. Можно с уверенностью сказать, что в своей семье никакого религиозного воспитания Мария, как и ее сестры и братья, не получила. Р.И. Папернова-Шапиро, невельчанка и сверстница Юдиной, вспоминала: «Я Марусе как-то сказала, что мой отец неверующий, она вздохнула: "Мой тоже"».

Однако, несмотря на общую нерелигиозность, семья Юдиных была укоренена в еврейской культуре, существовала внутри еврейского сообщества, влияние которого Юдиной пришлось преодолевать в своих религиозных поисках, направленных в сторону христианства.

* * *

Обращение к слушателям во время концерта

Записи о своих духовных поисках 17-летняя Мария Юдина ведет в личном дневнике, в котором она помещает не будничные и незначительные факты повседневной жизни, а «лишь большие мысли, ведущие к свету». Первая краткая запись от 30 августа 1916 г. сделана в Петрограде, куда Юдина приехала для получения образования в Петроградской консерватории. Уже в этой первой записи Мария Вениаминовна формулирует один из фундаментальных принципов, определивших всю ее дальнейшую жизнь: «Я знаю один лишь путь к Богу: чрез искусство. <...> Я не утверждаю, что мой путь универсальный, я знаю, что есть и другие дороги. Но чувствую, что мне доступен лишь этот; все Божественное, духовное впервые явилось мне чрез искусство, чрез одну ветвь его – музыку... Это мое призвание! Я верю в него и в силу свою в нем. Я должна вечно и неизменно идти по пути духовных созерцаний, собирать себя для просветления, которое придет однажды. В этом смысл моей жизни здесь; я – звено в цепи искусства»(1).

В дальнейшем, в ситуациях, когда Юдина оказывалась перед выбором между возможностью творческой деятельности и стремлением исповедовать свою веру, она сохраняла верность внутренней системе ценностей и приоритетов, что, начиная с 1930 г., приводило к прямым гонениям. В 1930 г. она была изгнана из Ленинградской консерватории, в 1940 г. – из Московской, а в 1960 г. – из института им. Гнесиных. С 1963 г. ее лишили возможности выступать во всех концертных залах страны. Этот мораторий длился в течение 3 лет. В 1968 г. ее сбила машина с номерами службы безопасности, что только по счастливой случайности не привело к гибели пианистки.

* * *

Начало духовного пути Юдиной было связано с попыткой разрешить важнейший для богоискательски настроенной интеллигенции начала XX века вопрос о соотношении веры и разума. Формирование ее мировоззрения происходит благодаря многообразному чтению, включавшему произведения известных философов, широкий круг русской и зарубежной поэзии (прежде всего, поэзия Пушкина, Тютчева и Вяч. Иванова), богословие, труды отцов церкви и русских религиозных мыслителей.

Среди трудов по философии, прочитанных в эти годы, в дневнике упоминаются работы по истории древней философии, «Метафизика в древней Греции» князя Трубецкого, труды Гегеля, Фихте, Куна Фишера, Лейбница, Спинозы, Бэкона, Локка, Берклэя, Юма, Канта, Шопенгауэра.

Молодой девушке освоение мировой философской мысли никогда не давалось легко, но она проявляла удивительное упорство и целеустремленность, воспринимая чтение не только как труд интеллектуальный, но и как труд духовный: «Сижу в Публичной библиотеке. Трудно читается блаженный Августин (язык, главным образом), но я хочу и могу. Я добьюсь просвещения своего духа. Добьюсь? Откуда эта гордость? Нет, так или иначе, я еще не смею утверждать, но я, кажется, могу. Я еще не привыкла, мыслю слабо. Но, о, Господи, не можешь не благословить труд духовный, он во имя Тебя, ибо Ты же создал в человеке дух, жаждущий истины. Аминь»(2).

Серьезное влияние на мировоззрение Юдиной оказали Владимир Соловьев и свящ. Павел Флоренский. В дневнике она отмечала: «Я пережила нечто удивительное, читая "Духовные основы жизни" Владимира Соловьева. Глава о молитве – это святая книга». Возможно, именно размышления Соловьева о молитве вызвали интерес Марии к храмовой молитве. В 1917 г. она еще не участвовала в православном богослужении, но в дневнике писала: «молиться, молиться в храме, при мерцании тысяч свечей, при дивном святом пении, о, как хочу я общей большой христианской молитвы. Господи Боже, дай мне силы на подвиг здесь». В дневнике она переписывает тексты церковных молитв: «Отче наш», Символ веры, молитву святого Фомы Аквинского.

К чтению трудов прот. Павла Флоренского Мария Юдина обращалась не только в период обучения в консерватории, но и на протяжении всей своей жизни. Она изучала «Столп и утверждение истины» и другие его работы, каждый раз открывая для себя новые, недоступные прежде сферы. Она старалась не прекращать «учиться духовно и нравственно»(3). С.З. Трубачев отмечал, что «многократное чтение книги Флоренского стало для Марии Вениаминовны чтением книги жизни, когда на разных этапах жизненного пути открывались ей новые грани единой истины»(4).

Именно в трудах свящ. Павла Флоренского Юдина находит разрешение важнейшего вопроса о соотношении веры и разума в «живом религиозном опыте, как единственном законном способе познания догматов»; о подлинности веры, воплощенной в практику жизни: «Истинная жизнь в Православии, ибо в католицизме и протестантизме она заменяется понятием – в первом – каноническим, во втором – научным. Православие показуемо, а не доказуемо» (курсив М.В. Юдиной. – С.Б.). Эти слова она пыталась воплощать в течение всей своей жизни.

Интеллектуальный и духовный труд в области изучения философии и христианской мысли подготовили Марию Юдину к встрече со своими первыми собеседниками и учителями. Родной город Невель стал для нее местом встречи и общения с выдающимися людьми, существенным образом повлиявшими на становление её мировоззрения и выбор дальнейшего пути. Так, в 1918 г. Мария Юдина познакомилась с философом М.М. Бахтиным (1895–1975 гг.), приехавшим в Невель, чтобы спастись от голода. Дружбу с ним она сохранила на протяжении всей жизни. Во время длительных прогулок в окрестностях Невеля Бахтин излагал Юдиной начатки своей нравственной философии. П.В. Алексеев, исследователь творчества Бахтина, отмечает: «Через все исследование Бахтина проходят идеи об ответственности за свое единственное бытие в мире и культуре личности. Он считал, что философия должна исследовать жизнь как деятельность (не столько физическую, сколько духовную), как сплошное "поступление"». Важнейшей задачей бахтинской философии стала проблема объединения двух миров – мира культуры и мира жизни человека, проблема ответственности человека за факт своего бытия. Согласно трактовке Бахтина, долг каждого человека – признать свою «единственность» и претворить в жизнь ответственным поступком, которым должна стать жизнь каждого отдельного человека.

* * *

Итогом обретения, осознания и воплощения в жизни христианской веры стало для М.В. Юдиной таинство крещения, которое состоялось 2 мая 1919 г. в храме Покрова Пресвятой Богородицы на Боровой улице в Петрограде. О подготовке к крещению Мария Вениаминовна почти не писала, по крайней мере, ее размышления об этом до нас почти не дошли. В ее дневнике среди долгих, серьезных аналитических рассуждений вдруг появляется молитвенное обращение: «Боже мой, Господи, как благодарю Тебя за то, что примешь меня в лоно Своей Церкви! Аминь. Вчера впервые была на богослужении. Кажется, я приду к христианству окончательно; хочу этого. Я в церковь первый раз иду, я Божьей благодати жду, я верю и надеюсь. Господи, помилуй! Аминь»(5). Крестная мать, Евгения Оттен, вспоминала: «Внизу, под самым куполом храма, была большая купель. Крестил протоиерей Николай Чепурин. Кроме меня, никого не было, даже крестного, Льва Васильевича (Пумпянского). Почему-то он не мог прийти. <...> А еще над купелью, помню, были два или три небольших окна. День 2 мая был пасмурный, но когда начался обряд Святого Крещения, тучи немного рассеялись, и в те окна упал солнечный свет. Хорошо помню, как Марию Вениаминовну окутало золотое сияние»(6).

* * *

Сразу же после крещения у прот. Николая Чепурина «в поисках большей строгости» Мария Юдина начинает ходить в храм Спаса на Водах, настоятелем которого был прот. Владимир Рыбаков. В те же годы она участвует в деятельности петроградского религиозно-философского кружка «Воскресение», объединявшего философов, ученых, представителей творческой интеллигенции. Юдина встретила в кружке хорошо известных ей по Невелю лиц, таких как М.М. Бахтин и Л.В. Пумпянский. Известно, что кружок собирался каждый вторник (его члены называли друг друга «вторничанами»). Обсуждаемые вопросы никогда не были ни чисто богословскими, ни литургическими. Они вращались вокруг освещения современных событий в духе христианства. Всех объединял интерес к поиску путей религиозного возрождения посредством синтеза христианства и социализма. Никакой определенной политической ориентации кружок не имел. Широкий состав кружка был довольно подвижен. Кто-то отпадал, но в то же время приходили новые люди, главным образом молодежь, привлекаемая теми из членов кружка, которые сохранили связь с преподаванием.

Таким образом, уже в первые годы после крещения Юдина получает опыт как традиционного аскетического духовного руководства, жизни под руководством личного духовника, так и проявления общинного и соборного начала в устроении церковной жизни. В ее воспоминаниях «Немного о людях Ленинграда», написанных в 1946 г., есть восторженные слова, относящиеся не только к университетским учителям (Л.П. Карсавину, И.И. Толстому), но и к членам кружка «Воскресенье» (А.А. Мейеру, Г.П. Федотову, архим. Гурию (Егорову) и др.): «Я была счастлива, что в меня крепко были вложены некие основы интеллектуального и этического бытия вообще. <...> Я получила некие "ключи" к гуманитарному познанию вообще, необозримое поле мышления в целом, из коего могу черпать до гробовой доски... О, что это были за люди – и учителя, и ученики! То был поистине "цвет человечества!" Бескорыстие, трудолюбие, ответственность, активная доброта, сила мысли... О "карьере" не помышлял никто, все было подлинным, из чистого металла, без подделок. <...> И сколь многие из них погибли смертью мучеников... Нельзя не упомянуть, глубоко склонившись пред их памятью»(7).

* * *

К июлю 1922 г. относится одно из первых письменных свидетельств об участии Марии Юдиной в церковной жизни Петербурга. В своем письме композитору Ю.А. Шапорину она выразительно «умалчивает» о событии, которое не могло оставить ее равнодушной: «Я лишь вчера пришла в себя – когда был вынесен приговор – пришла в себя в том смысле, что напряженное ожидание перешло в отчаяние. Одно из самого ужасного – общественное равнодушие – глубокое, возмутительное»(8). Речь в письме идет о приговоре, вынесенном Петроградским революционным трибуналом 5 июля 1922 г., по делу о сокрытии при изъятии церковных ценностей. Десять обвиняемых были приговорены к расстрелу, в их числе митр. Петроградский Вениамин (Казанский). На самом деле непосредственной причиной ареста стала принципиальная позиция, занятая митрополитом в отношении «обновленцев».

Мария Вениаминовна как прихожанка храма Спаса-на-Крови, имевшая среди обвиняемых добрых друзей, присутствовала на некоторых заседаниях во время слушания этого дела. В сентябре 1923 г. Юдина ездила в Москву, чтобы выразить свой протест и принять участие в заступничестве за арестованного в то время Патриарха Тихона. Одно из писем этого времени она заканчивает словами «Ваша верная и преданная московская безумная».

* * *

С 1927 по 1929 гг. духовный отец Марии Вениаминовны, отец Феодор Андреев, состоял в клире собора Воскресения Христова (собор Спас-на-Крови). Он был арестован осенью 1928 г. вместе с другими священнослужителями и мирянами. Юдина глубоко переживала его арест, тяжелую болезнь, которая усугубилась после нескольких месяцев, проведенных во внутренней тюрьме ГПУ, а затем и преждевременную кончину.

По свидетельству писателя Б.А. Филиппова, члена братства Св. Серафима Саровского, Юдина осуществляла поездки в лагеря и места ссылок к опальным епископам и привозила от них послания и наставления верным священникам и мирянам.

Многочисленные аресты и суды совершались над знакомыми и друзьями Юдиной не только по «иосифлянскому» движению(9), но и по кружку «Воскресение». Юдина испытывала чувство глубокой вины за то, что не была арестована вместе с ними. По воспоминаниям Б.А. Филиппова, она мучительно переживала: «Почти всех моих знакомых, по крайней мере, раз, но арестовывали... А скольких послали в лагеря! Вот и Вас, Борис, уже несколько раз арестовывали. А я ни разу даже в ГПУ вызвана не была...»(10). Конечно, и в те дни, и еще много раз на протяжении жизни она ожидала, что ее могут арестовать. О возможных причинах того, почему советская власть не применила к ней эту меру, сохранилось свидетельство знакомой Марии Вениаминовны по «иосифлянскому» движению В.Н. Яснопольской: «На одном из допросов <...> следователь вдруг заговорил о ней (Юдиной) с большим возмущением: "Она непременно хочет, чтобы мы ее арестовали – чтобы предстать мученицей в глазах Западной Европы, а вот мы ее и не арестуем!"»

* * *

На протяжении всей своей жизни М.В. Юдина старалась избегать компромиссов с властью, открыто гнавшей и преследовавшей церковь. Однако в разные периоды церковной истории ее сопротивление могло быть выражено по-разному: от прямого публичного протеста, позиции неприятия Декларации о лояльности советской власти, отказа от евхаристического общения с теми, кто перешел меру компромисса – до отрытой проповеди религиозных убеждений, поддержки гонимых представителей церкви и культуры.

Евангельский императив «кто отречется от Меня, от того Я отрекусь в последний день» в сочетании с рано осознанным призванием свидетельствовать о Боге и вере через музыку определил еще одну «практику духовного сопротивления» в жизни Юдиной. В своей музыкальной деятельности она «прикладывала силы ко всему – к прошлому, к сегодняшнему, к будущему, выявляя... вечное в искусстве и человеке»(11). Среди многообразных форм ее музыкальных занятий (педагогика, записи концертов, музыковедческие статьи и т.д.) особое место занимает ее концертная деятельность, всегда имевшая для Марии Вениаминовны характер христианского свидетельства. Имея возможность благодаря концертной деятельности обращаться к своим современникам непосредственно, она говорила о Боге и своей исполнительской манерой, и в слове, сопровождавшем ее выступления. Она верила, что «человеческое слово упирается в Слово, а музыка окутана завесой тайны, и Слово обитает внутри ее бытия».

-----------

1. Юдина М.В. Невельский дневник // Она же. Вы спасетесь через музыку : Литературное наследие. М. : Классика-XXI, 2005. С. 25.

2. Там же. С. 45.

3. Юдина М. Дух дышит, где хочет : Переписка 1962-1963 гг. М. : РОССПЭН, 2010. С. 515.

4. Трубачев С.З. В общении с Флоренским // Юдина М. Лучи боже­ственной любви : Литературное наследие. М. : Университетская книга, 1999. С. 566.

5. Юдина М.В. Невельский дневник. С. 44.

6. Тиличеева Е.О. Полный синтез Ветхого Нового Заветов // Вспоминая Юдину. С. 108.

7. Юдина М.В. Немного о людях Ленинграда // Она же. Вы спасетесь через музыку. С. 86.

8. Юдина М.В. Высокий стойкий дух. Прим. 121. С. 55.

9. Одно из оппозиционных движений в Русской православной церк­ви, возникших в конце 1927 года. Объединило часть духовенства и мирян, вслед за Ленинградским митрополитом Иосифом (Петровых) отвергавших «Декларацию» Заместителя патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, прежде всего в части заявления полной лояльности советской власти («ваши радости – наши радости»). М.В. Юдина, присоединившаяся к «иосифлянам», вернулась в патриаршую церковь после смерти митр. Сергия.

10. Филиппов Б.А. Бесстрашие христианина. (Из воспоминаний) // Пламенеющее сердце. С. 160–161. Здесь можно вспомнить и рассказанный Д. Шостаковичем эпизод: в ответ на благодарность и денежную премию, переданную от Сталина, Мария Вениаминовна написала благодарственное письмо. В нём она сообщила, что деньги передала храму, прихожанкой которого была, и будет молиться за здоровье Иосифа Виссарионовича и за то, чтобы Бог простил ему многочисленные прегрешения, прежде всего, гибель множества ни в чём не повинных людей. Сталин ничего не ответил Юдиной.

11. Юдина М. Дух дышит, где хочет. С. 623.

Источник