2. Обстоятельства, способствовавшие проведению церковной реформы на Руси в XVII веке
Основные ориентиры церковной политики патриарха Никона и царя Алексея
Обстоятельства, способствовавшие проведению церковной реформы
В ХVII веке, когда Русская Церковь достигла наибольшего величия и расцвета, в ней произошел раскол, разделивший русских людей. Это драматическое событие случилось в царствование Алексея Михайловича и в патриаршество Никона во второй половине ХVII столетия. Вступивший на московский патриарший престол 1652 году, Никон стал вводить в Русскую Церковь новые обряды, новые богослужебные книги и другие новшества, без одобрения собора, самовольно. Это и послужило причиной церковного раскола. Еще до возведения в патриархи Никон сблизился с царем Алексеем Михайловичем. Их первая встреча состоялась в 1646 году, когда семнадцатилетний царь потянулся к вдохновенному и опытному (Никону шел тогда сорок первый год) игумену как к человеку, способному заменить рано ушедшего отца, стать духовным отцом в самом полном и торжественном смысле слова (спустя годы Алексей Михайлович продолжал называть его отцом даже во время официальных церемоний). Царь добился стремительного возвышения Никона - в 1646 году тот становится архимандритом царского Ново-Спасского монастыря, в 1649-м- митрополитом новгородским, а еще через три года- патриархом Всея Руси. Вместе они и задумали переделать Русскую Церковь на новый лад: ввести в ней новые чины, обряды, книги, чтобы она во всем походила на Греческую Церковь, которая давно уже перестала быть вполне благочестивой. Никон вводил греческую обрядность вместо старорусской: двоеперстие заменилось троеперстием, символом культа был объявлен четырехконечный крест вместо восьмиконечного и т.п.
Обладавший непомерно обостренным самолюбием и гордостью, патриарх Никон не имел большого образования. Зато он окружил себя учеными украинцами и греками, из которых наибольшую роль стал играть Арсений Грек, человек весьма сомнительной веры. В Москву он приехал, находясь в свите Иеросалимского патриарха Паисия, известного своим корыстолюбием.
Персона и деяния этого патриарха, прибывшего в русскую столицу в январе 1649 года, заслуживают особого внимания историка. «Не только его финансовые успехи в Москве и инцидент с рекомендованным им Арсением Греком делали его приезд памятным, но гораздо более важным было то, что этот блестящий политик и ловкий прелат сумел завоевать сердце царя и его нового друга, архимандрита Никона, переменить весь дух отношений между Московской Церковью и греками и сделать популярной среди высших московских кругов идею общеправославного объединения под эгидой русского царя. Политические события, развернувшиеся ко времени приезда Иеросалимского патриарха, способствовали его успеху.
Уже давно православное население Польши и Турции с надеждой смотрело на русского царя, единственного в то время православного монарха. Приезжавшие в Россию греческие и южнославянские епископы и путешественники нередко намекали москвичам, что православный Восток и русское население Польши надеются, что царь и московское войско освободят их от чужеземного и чужеверного ига. Начавшееся весной 1648 года почти что всеобщее восстание русского населения Украины и отчасти Белоруссии против поляков давало теперь этим надеждам гораздо более реальное содержание...
Уже в июне 1648 г. глава восстания Богдан Хмельницкий писал царю, что православное население Польши хотело бы иметь того же царя, что и Москва, и высказывал пожелание: „да исправит Бог з давних виков ознаемленное пророчество”, т.е. выражал надежду на воссоединение Западной Руси и Восточной. Паисий, проезжавший по дороге с Балкан через Украину, навестил Хмельницкого, вел с ним долгие переговоры о возможности соединения православного населения Польши с Москвой. Приехав в Москву, он привез с собой полковника казачьего украинского войска Силуана Мужиловского, который был дипломатическим агентом Хмельницкого. Мужиловский сделал первую попытку выяснить отношение Москвы к пожеланиям населения Украины объединиться с Россией и получить помощь для борьбы с католической Польшей. Переговоры Мужиловского с русским правительством начались 4 февраля 1649 года, т.е. как раз за неделю до собора, на котором Вонифатьев [духовник царя - Д.К.] и боголюбцы столкнулись с епископатом по вопросу об единогласии» [39, с. 173].
Сам Паисий был горячим сторонником воссоединения западной и восточной Руси, в котором он видел залог будущего Православного единства. Будучи горячим сторонником присоединения Украины к Московской Руси, Паисий Иеросалимский вел в 1648 г. переговоры по этому вопросу с Б. Хмельницким. «В течение последующих пяти лет он делал все возможное для осуществления русско-украинского единства» [39, с. 165, 172- 177; 57, с. 397]. Вернувшись на Балканы, патриарх Паисий, кроме того, еще, начал широкую пропаганду среди православного населения полуострова, готовя его к восстанию против Оттоманской империи и союзу с Россией. Он распространял слухи, что русские скоро освободят турецких подданных христиан от мусульманского ига...
Эти слухи и пропаганда Паисия очень смущали русское правительство, которое вовсе не хотело войны с Турцией и совершенно не собиралось завоевывать Балканы. Все же невольно царь и его окружение все более и более поддавались влиянию Паисия, который умел играть на самых чувствительных струнах московского общества и считал себя инициатором ведущей группы всего православного Востока [39, с. 174].
Воссоединению Украины с Россией, кроме патр. Паисия, способствовали и другие восточные иерархи: Вселенский патр. Иоаникий II, коринфский митр. Иоасаф, иконийский митр. Иеремия, митр. Гавриил из Навлаки и Арты, назаретский митр. Гавриил, сербский патр. Гавриил и многие другие иерархи Балкан и Ближнего Востока неоднократно уговаривали царя и Хмельницкого объединиться в одно сильное государство, которое могло бы освободить православное население Турции.
«Таким образом, приезд патр. Паисия в Москву с одной стороны - привел к развитию в России идеологии всеправославного политического объединения всех восточных и балканских славян и греков ближнего Востока под эгидой русского царя и способствовал развитию идеи унификации русского обряда с обрядом новогреческим, с целью осуществления „Всеправославной единой империи"; с другой стороны - он привел к обострению отношений между русскими церковными традиционалистами и греческими иерархами и снова зародил лишние сомнения о греческом православии» [39, с. 181 - 182].
Слухи о выступлении России в пользу греков и южных славян не переставали циркулировать в течение всего XVII века. Эти слухи стали особенно упорными во время восстания Хмельницкого, когда после первых успехов православных на Балканах начали говорить, что Царь-градом будет владеть царь Алексей Михайлович. «Таким образом - за 100 лет до начала царствования Екатерины II знаменитый греческий проект освобождения православного Востока от турок был уже намечен и усиленно муссировался греческими прелатами. Неудивительно, что мало разбиравшийся в вопросах внешней политики, недавно попавший почти прямо из игуменов пустынного и приполярного монастыря в патриархи, Никон чувствовал себя вершителем судеб всего православного мира, терял голову, был готов превратиться в русско-греческого Вселенского Патриарха и принять за настоящую монету все, что ему говорили льстивые греки» [39, с. 204 - 205].
Исходя из этого, нетрудно себе представить то впечатление, которое произвел на Никона Паисий Иеросалимский - этот ловкий и блестящий патриарх левантинец, умевший развернуть перед своими московскими слушателями проблемы перспективы дерзкой, но грандиозной идеи всеправославной империи.
Направляясь в Москву из Иеросалима, Паисий привез с собой весьма внушительную свиту, состоящую из 30 человек. «Кто там архимандритом был, кто священником, кто монахом, а кто племянником патриарха или купцом, за деньги пожалованными титулами архонтов (регентов), - никто не разбирал. К тому же и по дороге добирал патриарх в свою свиту разного сброда, чтобы в Москве больше милостыни насобирать. Все они были названы патриархом священниками и клириками разных монастырей, и на приеме у патриарха Иосифа [предшественника Никона на патриаршем престоле - Д.К.], и на приеме у государя каждому их них сделан подарок, каждому давались деньги для вкладов в иеросалимские монастыри. И все эти подарки и вклады патриарх Паисий себе забирал, и это Никону доподлинно известно было. Все это видели. Низкое попрошайничество Паисия перед глазами стояло» [39, с. 165,172 -177; 57, с. 132].
Количество греческих иерархов-милостынесобирателей в Москве «возрастало в геометрической прогрессии», и, наконец, когда приняло в середине XVII века характер массовой эпидемии, на границе было устроено нечто вроде таможни.
Русское правительство вынуждено было установить "нормальный" размер милостыни для патриархов - 2000 рублей и более низкие для епископов и архимандритов, но и тогда ловкие греческие прелаты умудрялись выторговывать более значительные суммы от наивных и все еще веривших в „греческую святость” москвичей... «Патриарх Паисий Иеросалимский, получивший в 1649 г. во время своего путешествия в Москву богатую милостыню соболями на 4000 рублей, немедленно же, по получении ее подал царю новую просьбу о добавочной милостыне иконами и облачением. Патриарх Макарий Антиохийский однажды выторговал соболей на 3000 и второй раз - на 6000 рублей... Паисий Александрийский ухитрился так успешно умилить царя и патриарха, что дали ему добавочно и мехов на 9000 рублей. Под видом слуг патриархов, которым русское правительство позволяло привозить товары без пошлин, в свите всегда появлялись и купцы-профессионалы, старавшиеся ввезти, также без пошлин, большое количество товаров с Ближнего Востока» [39, с. 164; 64, с. 395].
При всем этом, «поведение греков, приезжавших в Москву... было настолько не христианским и неблагочестивым, что невольно даже у самых грекофильских русских церковных людей зарождались сомнения в чистоте их веры и в правилах их церковного поведения. Сопровождавшие патриархов представители клира и даже сами патриархи интересовались вовсе не православными церквами, а русскими деньгами... Свита патриархов и купцы вели себя так нецерковно, а иногда выглядели так „по латински”, что в конце 1640-х годов им был запрещен вход в русские храмы, так как церковные власти боялись инцидентов между благочестивыми прихожанами и распущенными греческими монахами» [39, с. 165].
«Жадный Паисий, стремясь поразить Москву пышностью, чем ближе подъезжал к Москве, тем охотнее зачислял в свою свиту всех, кто выказывал желание служить ему» [57, с. 135]. В числе прочих, при проезде через Киев, взял Паисий и упоминавшегося выше Арсения Грека. Он был зачислен в свиту как патриарший уставщик.
Арсений Грек был воспитанником иезуитской коллегии в Риме, неоднократно переходил из православия в латинство и обратно, принимал на время ислам. За свое еретичество он был сослан на Соловки, но Никон в 1652 году освобождает его, делает главным справщиком богослужебных книг и даже поселяет у себя в келье. Он сделал Арсения своим главным помощником в церковных делах. Это вызвало большой соблазн и ропот в среде верующего православного русского народа. Но возражать Никону было нельзя. Царь предоставил ему неограниченные права в делах Церкви. Никон, ободренный царем, делал что хотел, ни с кем не советуясь. Опираясь на дружбу и власть царскую, он приступил к церковной реформе решительно и смело. Историк Ключевский называет Никона церковным диктатором.
В старину не было типографий, книги переписывались. В России богослужебные книги писались в монастырях и при епископах особыми мастерами. Это мастерство, как и иконописание, почиталось священным и выполнялось старательно и с благоговением. Русский народ любил книгу и умел ее беречь, как святыню. Малейшая опись в книге, недосмотр, ошибка считались большой погрешностью. Вот почему сохранившиеся до нас многочисленные рукописи старого времени отличаются чистотой и красотой письма, правильностью и точностью текста. В древних рукописях трудно встретить помарки и зачеркивания. В них было меньше описок, чем в современных книгах опечаток. Замеченные в прежних книгах существенные погрешности были устранены еще до Никона, когда в Москве начала действовать типография. Исправление книг велось с большой осторожностью и осмотрительностью.
Совсем иначе повелось исправление при патриархе Никоне. На соборе в 1654 г. было решено исправлять богослужебные книги по древним греческим и древним славянским образцам. На самом же деле исправление производилось по новым греческим книгам, напечатанным в иезуитских типографиях Рима, Венеции и Парижа. Об этих книгах даже сами греки отзывались как об искаженных и погрешительных. Непредвзятое сравнение текстов предреформенных богослужебных книг (иосифовской печати) и послереформенных не оставляет сомнений в превосходстве именно старых книг: опечаток в них, пожалуй, меньше, чем в современных нам изданиях. Более того, это сравнение позволяет сделать как раз противоположные выводы. Послереформенные тексты значительно уступают в качестве старопечатным. В результате так называемой правки появилось огромное количество погрешностей разного рода - грамматических, лексических, даже догматических. Так что, если ставилась цель - исправить ошибки в книгах старой печати, - вряд ли ее можно считать достигнутой [63, с. 44].
Таким образом, деятельность Никона и его единомышленников свелась не к исправлению древних книг, а к их изменению, а точнее говоря, - к порче. За изменением книг последовали и другие церковные нововведения.
Кроме самого факта изменения древних книг и обычаев церковных, резкое сопротивление в народе вызвали те меры, с помощью которых патриарх Никон и поддерживающий его царь насаждали эти нововведения. Жестоким гонениям и казням подвергались русские люди, совесть которых не могла согласиться с церковными нововведениями и искажениями. Многие предпочитали умереть, чем предать веру своих отцов и дедов.
Но была и иная цель церковной реформы. Достижение единообразия между русской и греческой церковной практикой. Причем за образец были взяты греки. Цель эта диктовалась исключительно политическими соображениями.
Дело в том, что Алексей Михайлович первым из русских царей всерьез задумал воссесть на древний византийский престол, встать во главе всего православного мира. «Алексей Михайлович считал себя преемником древних благочестивых греческих императоров не только в делах веры и благочестия, но и законным наследником их царства, верил, что ему или его преемникам суждено в будущем владеть самим Константинополем и всеми православными народами, томящимися под турецким игом... Царю не чужда была мысль сделаться освободителем православных народностей из-под турецкого ига и овладеть, как своим наследием, Константинополем, и церковное единение он считал первою и необходимою ступенью будущего политического единения» [45, с. 43 - 44,45].
Политическая наивность этих замыслов вполне соответствовала недалекости самого царя, которого с полным основанием можно назвать бедой не только России, но и Вселенского Православия. Реформа для достижения церковного единообразия по греческому образцу была для царя Алексея первой ступенью в осуществлении его глобальных политических замыслов - создание Великой Греко-Российской Восточной империи.
«До Романовых тезис „Москва - Третий Рим” всегда понимался русскими в эсхатологическом значении: Русь - главная и ответственная хранительница чистоты вселенского Православия. Именно в правление первого Романова (главный или фактический правитель в этот период - родоначальник династии ...Федор Никитич Романов - патриарх Филарет) произошел подлог этой национальной идеи, доминанты русской истории, формула инока Филофея получает грубо политическое истолкование.
Всерьез прельстился идеей византийского престолонаследия, под пропагандистским давлением Запада, недалекий и легко поддающийся чужому влиянию, подготавливаемый к этому правящим слоем с детства, царь Алексей Михайлович, ... однако и он решился только на подготовительные меры, церковную „реформу”. И на этого ли, пожалуй, главного виновника русской трагедии надо было равняться русским в следовании „великим преданиям русской политики?”» [64, с. 183].
Возможно, мысль о создании такой империи, по сути дела, и утвердила окончательно царя Алексея в намерении принять конкретные меры по проведению в жизнь «греческого проекта», первой стадией которого была церковная реформа по унификации русской и греческой церковно-богослужебных практик.
На этот раз все, казалось, благоприятствовало реализации замысла. Не только символический, но и как казалось тогда реальный «центр мира» (во всяком случае, центр православного Востока) перемещался в Россию. Один за другим спешили в Москву вселенские патриархи, греческие митрополиты и архимандриты, ученые и иконописцы. Ехали за работой, деньгами и прежде всего за поддержкой: политической, экономической, моральной. «Только тебя, великого государя, мы имеем столп и утверждение веры, и помощника в бедах, и прибежище нам и освободителя», - обращался к Алексею Михайловичу Константинопольский патриарх Афанасий, посетивший Москву в 1653 г.
Молодой царь готов был отозваться на предложение ратной славы и духовного подвига. «Со времен моих дедов и отцов, - цитирует православный сириянин Павел Алеппский слова Алексея Михайловича, - к нам не перестают приходить патриархи, монахи и бедняки, стеная от обид, злобы и притеснений поработителей, гонимые великой нуждой и жестокими утеснениями. Посему я боюсь, что Всевышний взыщет с меня за них, и я принял на себя обязательство, что если Богу будет угодно, я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою для их избавления» [42, с. 185].
В итоге царь Алексей принес в жертву этой идее неисчислимое количество жизней православных христиан, своих соотечественников, казненных за сопротивление реформе, которую сегодня с полным основанием можно назвать преступной, расколол единую дотоле Русскую Церковь, а освобождения греков из-под владычества мусульман так и не добился - и в наши дни Царьград называется Стамбулом.
Освобождение и присоединение Украины в ходе войны 1653- 1656 годов, выводившее Россию непосредственно на турецкие рубежи, придавало восточным начинаниям царя особую конкретность и актуальность. Интенсивно шла и подготовка к духовному воссоединению с восточными единоверцами. Тогда-то и было решено унифицировать обряды (к тому времени значительно отличавшиеся в Русской и Греческой Церкви) и исправить богослужебные книги по греческому образцу. Готовясь к освободительному походу на Восток, Москва принимала у себя десант малороссийских «справщиков».
__________________________________________
Украина сыграла особую роль в церковной реформе. Как писал Зеньковский, русское правительство, пока там имел большой вес и влияние Б.И. Морозов, дядька царя, с опасением смотрело на планы воссоединения Украины с Россией, поскольку это неизбежно должно было привести к новой войне с Польшей. Земский Собор 1649 года по этой причине отказался принять Украину под русское покровительство. Играла, конечно, свою роль и подозрительность относительно чистоты православия на Украине. Однако «открытые патриархом Паисием перспективы всеправославной империи перевешивали опасения о грозившей опасности проникновения полуеретической заразы с Южной Руси. Да и настроения правительства и дворянства начали меняться после 1649 года, когда Хмельницкий безуспешно умолял царя о помощи и писал: „Мы Бога о том молим, чтобы ваше царское величество яко правдивый и православный государь нам царем и самодержцем был". Если Земский Собор 1649 года отказался от принятия Украины под русское покровительство и решил избежать войны с Польшей, то в 1653 году надежды на соединение Малой и Белой Руси с Русью Московской уже перевешивали опасения консерваторов» [39, с. 203]. Очевидно, решающую роль в преодолении колебаний правящих верхов России сыграло посольство царского любимца А.С. Матвеева, отправленное к гетману в мае 1653 г. [92, с. 16].
Тогда же российским правительством было принято решение о широком поселении украинцев в российских границах. «Оно началось... весной 1652 года, после первых польских ударов по украинским землям. Поначалу селили подальше от границ Речи Посполитой - летом 1652-го южнее Воронежа в Острогожске "на татарских перелазах на вечное житье" были помещены 1003 украинских казака с семьями во главе с черниговским полковником Иваном Дзиковским, получавшие годовое содержание в 5200 рублей. Так возник первый из будущих слободских полков - Острогожский. Но уже в 1653 году переселенцев стали селить ближе к границам - тогда и появились важнейшие административные центры будущей Слобожанщины - Ахтырка... Харьков (1653-1655); Сумы (1652-1654). Они возникали на юридически русской территории, основание их сопровождалось строительством острогов русскими гарнизонами под руководством русских воевод; на заселяемые земли формально распространялась русская административная и таможенная система. Так начиналась "вторая Украина" - Слободская - зона московских слободских полков (так называл их украинский летописец Самуил Величко)» [92, с. 16; 107, с. 363].
Позже состоявшаяся в январе 1654 г. Переяславская Рада также «способствовала рождению "второй Украины" Слободской, т.е. резкому расширению уже в XVII веке географической зоны обитания украинского этноса по воле царя Алексея Михайловича на юридически русских землях. При этом украинское население, даже расселявшееся вне юридических границ Слобожанщины уже в пределах русских уездов по Белгородской черте, получало льготы и привилегии, характерные для остальной Украины. Переселение туда было исключительно добровольным, и население Слобожанщины до конца 1660-х годов выросло в 4 раза, с 15 до 60 тысяч человек» [92, с. 19].
Между тем, новый Земский Собор, собравшийся в 1653 г., на котором Никон играл очень значительную роль, постановил принять Малую Русь под высокую руку царя Руси Великой и "за государя стояти, против литовского и польского короля войну вести". Решение о помощи южно - и западнорусским землям была, наконец, принято, и война с Польшей стала неизбежной [39, с. 204].
По мнению С.А. Зеньковского, «Решение выступить в защиту православного населения Польши обратило глаза Никона и Алексея Михайловича дальше, на православный Восток, о котором им так много говорил патриарх Паисий и который, по словам Паисия, был готов отделиться от турок в случае войны Турции с Россией. Воссоединение всей Южной Руси с Русью Московской могло сделать Россию непосредственным соседом Балканских провинций Турции, и Россия, в случае успеха, могла бы со своих границ сравнительно легко помочь православному населению Балкан» [39, с. 204].
Однако Зеньковский явно недооценивал роль католического Запада в этом деле. Известно, что именно Запад прилагал большие усилия, чтобы втянуть Россию в войну с турками. Известна провокационная деятельность Ватикана, начиная с визита в Москву Антонио Поссевино, или даже раньше. А в XVII веке Ближний Восток и Балканы были наводнены иезуитами, так что интриги греческих прелатов в деле русско-турецких отношений всего лишь видимая часть айсберга.
Невидимую, и, по сути, главную часть этого айсберга показал в своем исследовании «Начало политического раскола в России: середина XVII века» И.С. Платонов. «Первичная причина раскола в России - иезуиты. В нашей работе, - пишет И. Платонов, - этот известный тезис обретает реальные, документально доказуемые очертания... Причастность Ордена к Смуте и Расколу столь ярка и очевидна, что у нас вызывает недоумение ее умалчивание при трактовке событий XVII века» [64, с. 549].
Это умалчивание можно объяснить высказываниями самого И. Платонова: о «конъюнктурном направлении мысли в исторической науке»; о том, что и сегодня, как и раньше, «идет систематическое искажение исторических событий XVII века, и мы становимся в очередной раз живыми свидетелями целенаправленной исторической фальсификации» [64, с. 549].
В середине XVII века, надо полагать, был учтен дельный совет Поссевино - действовать в России не силами католиков, которых явно не любили, а посредством близких по вере, языку и этническому происхождению» (т.е. украинцев). «Надо отдать должное Ордену - разведка (сбор информации и многоплановый ее анализ) у них была поставлена отлично» [64, с. 549].
И.С. Платонову удалось выявить очень важные, на наш взгляд, исторические детали. «Еще Поссевино выяснил, что воевать русским с османами через Кавказ и донские степи нельзя; единственное - через Малороссию. Но она у Польши. Для войны нужны общие границы - вот и собрался царь Алексей выйти к Крыму и закрепиться на побережье Черного моря, начав войну с Речью Посполитой. Алексею не нужен был выход в Балтийское море, ему не нужны были европейские страны - он шел к трону Константина. Это очевидно из его грамот и посланий. В 1654 г. война начиналась как религиозная, с далеко идущими стратегическими планами... Кровавая 13-летняя война началась» [64, с. 549].
Так вот почему была присоединена Украина к России! И здесь становится ясна задача реализации инструкций вездесущего Антонио Поссевино, этого злого гения России. Таким образом может быть сформировано приоритетное направление будущих исследований: выявить более подробно роль иезуитов в деле присоединения Украины к России. Тема для исследований исключительно богатая.
В исследовании И. Платонова, наконец-то, «заработала» долго замалчиваемая историками Инструкция иезуитов Самозванцу, как ввести унию в России: «Издать закон, чтобы в Церкви Русской все подведено было под постановления соборов и отцов Греческих, и поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии. Возникнут споры, дойдет дело до государя, который, конечно, может назначить собор, а там с Божией помощью может быть приступлено и к унии» [106, с. 505 - 506].
С 1649 г. начинается «парад патриархов». Относительно предложений Иеросалимского патриарха Паисия И. Платонов отмечает, что тот говорит строго по Инструкции. «Паисий ставит условие четко и безапелляционно - унифицировать обряды по образцу Вселенской Церкви, принявшей Флорентийскую унию 1439 г. и тем самым потерявшей самостоятельность... Патриарх делает главный вывод: русское православие - ересь, решения Стоглавого русского Собора 1551 г.— ересь, 700 летняя история РПЦ - ересь, русские - еретики. Какое единство с католическим Ватиканом, ведь там давно уже считали русских схизматиками, а в XIII - XIV вв. объявляли крестовые походы на Святую Русь» [64, с. 551].
«То, что Паисий добровольно или под нажимом действовал по Инструкции, у нас не вызывает никакого сомнения, - пишет И. Платонов. - Тем более, что он был не первым иерархом, используемым Римом в своих целях. Пальма первенства принадлежит по праву митрополиту Исидору, в 1439 г. ставшему одним из инициаторов Флорентийской унии, личному другу Евгения IV, которого выделяет Поссевино за конкретный серьезный шаг в деле унификации РПЦ в XV веке» [64, с. 551].
После падения Константинополя в 1453 г. восточные иерархи попадают под власть турок. «В XV - XVI вв. они представляли собой жалкое зрелище. Влачащие нищенское существование и будучи под пятой турецких владык, иерархи унифицированного православия были абсолютно беззащитны и открыты для всякого рода махинаций извне... С 1612 г. прокатолические патриархи опирались на помощь Ордена иезуитов, некоторые из иерархов ездили в Рим к папе римскому» [64, с. 551].
Анализ исторических фактов приводит И. Платонова к выводу, подтверждающему наши предположения, высказанные ранее: «С 1612 все вселенские восточные патриархи были под контролем Ватикана». В связи с этим утверждения, содержащиеся в «Кирилловой книге» и Книге о вере», будто бы в Греческой Церкви православная вера и предания содержатся в чистоте и неповрежденности, не соответствуют действительности. Книги эти украинского происхождения, а Украина была в то время под юрисдикцией Константинополя. «Изменилась лишь тактика проведения и влияния, смысл действий оставался прежним, как во времена Поссевино и лжецарей: стимулировать войну России с Турцией, окатоличить православное государство... Это нужно увидеть хотя бы в конце XX века». Исходя из этого, можно сделать и вывод о роли восточных иерархов: «Вне сомнения - восточные иерархи Церкви, ставшие искусителями Романова, действовали вольно или невольно под диктовку Габсбургов и Ватикана» [64, с. 552].
Таким образом, нетрудно заметить, что Украина была присоединена к Московской Руси, во-первых, с целью объединения сил для будущего противостояния Турции, и во-вторых, для того, чтобы облегчить проведение реформы, которая, как известно, совершалась в основном руками киевлян и ими же укреплялась в дальнейшем. Цель иезуитов, всячески способствовавших этому процессу, - латинизация Московской Руси именно руками киевлян. Никон сначала активно содействует присоединению Украины, а затем всячески способствует внедрению не внушавших доверия московитам украинцев и белорусов в церковно-иерархические структуры России [64, с. 552].
Как можно заметить из приведенного фактического материала, церковная реформа патриарха Никона имела политический подтекст. Именно в это время решался вопрос о присоединении Украины. Стремление Никона ввести греческую обрядность объяснялось желанием сделать в глазах украинцев воссоединение с Россией максимально привлекательным, продемонстрировать отсутствие различий между православием Великой России и Малой России. При этом он опирался как на влиятельную прослойку выходцев с Украины, так и на поддержку царя.
По словам С.А. Зеньковского «Хмельницкий, которому были известны вселенско-православные увлечения Никона, непосредственно писал самому патриарху, прося его поддержать просьбу Украины об объединении с Москвой». Со своей стороны, Патриарх тоже в 1653 году поощрял Хмельницкого и отвечал, что „наше же пастырство о вашем благом намерении, хотении к пресветлому государю нашему, его царскому величеству, ходатайствовать и паки не перестает".
Переписка гетмана с Патриархом ясно показывает, что Хмельницкий ценил помощь Никона, а тот, в свою очередь, искренне поддерживал стремления Малой Руси стать под руку царя Руси Великой, проводя впоследствии свою реформу руками украинцев и усиленно насаждая их во все церковные структуры [39, с. 203].
Решающим стал 1649 год. Из Украины по вызову властей приехали Арсений Сатановский, Дамаскин Птицкий, Епифаний Славинецкий - лучшие книжники могилянской Академии, в иезуитских коллегиях Польши обучившиеся иностранным языкам и премудростям изысканной риторики. Более чем красноречивая фамилия первого из «справщиков» почему-то не заставила задуматься: каким же будет результат предпринятой им правки богослужебных книг...
В том же 1649 году ближайший друг и единомышленник царя боярин Ф. Ртищев основывает под Москвой Андреевский монастырь, выписывая всю братию с Украины. Так был создан, как сказали бы сегодня, интеллектуальный центр реформирования Русской Церкви.
В том же году на Восток для сличения книг и обрядов был отправлен Арсений Суханов. Тогда же в Россию прибывает Иеросалимский патриарх Паисий [42, с. 185 - 186].
Продолжение следует
_________________________
ДРУГИЕ ЧАСТИ:
Комментарии
Отправить комментарий