Старая вера и новая: история обновленчества в России и апология восстановления иерархии РДЦ

По страницам официального сайта Руской Древлеправославной Церкви

Древлеправославной Церкви часто пытаются поставить в вину тот факт, что Архиепископ Никола (Позднев) - человек, через которого Богу было угодно освободить Древлеправославную Церковь от многолетнего вдовства и восстановить епископский чин, на момент своего присоединения состоял в так называемом обновленческом движении новообрядческой церкви. Поэтому мы считаем своим долгом разъяснить причины, по которым арх. Никола оказался в обновленческом движении, насколько активной была его роль в обновленчестве, а также рассказать о том, каков был его путь в Древлеправославие. Все это, безусловно, важно для того, кто желает составить наиболее полное и объективное представление, как о личности самого Владыки Николы, так и о факте его присоединения к Древлеправославной Церкви в 1923 году.

Для того чтобы неискушенный в церковной истории читатель мог понять, о чем в этом очерке пойдет речь, мы вначале расскажем немного о самом обновленческом расколе, о его предпосылках и главнейших этапах его развития.

Дух казенщины и формализма, охвативший новообрядческую церковь со времен богоборного царя Петра I, к веку XX-му стал весьма тягостен для многих искренних ее священнослужителей. Вихрь политических и религиозных свобод, дарованных императором Николаем II Романовым в 1905 - 1906 годах, не смог пройти стороной и мимо уставшего от церковного чиновничества и бюрократии новообрядческого духовенства. Все более и более раздавались внутри господствующего вероисповедания призывы к всестороннему реформированию церковного быта, оживлению приходской жизни, демократизации церковного управления. Московский митрополит Владимир (Богоявленский) так охарактеризовал этот период российской истории: «Ни для кого не секрет, что мы живем во время не одной только политической, но и религиозной борьбы»[1].

Внимание общественности к теме Церкви стимулировали знаменитые петербургские религиозно-философские собрания 1902-1903 годов богоискательской левой интеллигенции под председательством ректора Санкт-Петербургской духовной академии епископа Финляндского Сергия (Страгородского), будущего новообрядческого патриарха.

В период 1905-1906 гг. группа Санкт-Петербургского духовенства и мирян сформулировала в ряде газетных и журнальных статей основные положения программы обновления церковной жизни. 15 марта 1905 года митр. Петербург­скому Антонию (Вадковскому) от имени 32-х столичных священников («Союз церковного обновления») была подана докладная записка “О неотложности восстановления канонической свободы православной церкви в России”, провозгла­сившая задачу обновления самых основ церковной жизни. Митрополит принял записку благосклонно, и 17 марта 1905 года она была опубликована в печатном органе Петербургской духовной академии – «Церковном вестнике».

«Группа 32-х» требовала в записке широкого представительства на предстоящем Соборе клириков и мирян, и чтобы при этом клирики и миряне получили на Соборе равные права с епископами; предлагала, восстановив брачный епископат, отменить монашескую монополию в руководстве Церковью, подчеркивая несовместимость монашеского призвания затвора и аскезы с функциями и обязанностями архиерея[2]. В данной тенденции откровенно проявились сословно-партийные интересы обновленцев, стремление закрепить как можно больше прав и привилегий за белым духовенством за счет епископата и монашества.

Впрочем, негативное отношение к епископату и монашеству имело в некоторой степени и объективные предпосылки. Ученое монашество не имело ничего общего с монашеством монастырским – и конфликт между ними временами достигал трагической остроты[3]. Не секрет, что многие представители ученого монашества принимали иноческий постриг отнюдь не для аскезы, но для карьеры, и поэтому последующая их епископская жизнь не имела ничего общего с монашеским призванием, была часто аморальна и развратна, а бюрократическая система управления Синодальной церковью делала приходское духовенство совершенно бесправным перед этими епископами, превращая епископов в деспотов-тиранов[4].

Желая спасти разваливающуюся синодальную систему управления, 27 июля 1905 года Синод, под руководством обер-прокурора Победоносцева, разослал всем епархиальным архиереям опросник относительно желаемых реформ в церкви. Но епископат не оправдал надежд Победоносцева. Ответы на опросник были весьма примечательны, почти все архиереи выражали беспокойство по поводу того, что миряне богослужения не понимают. Предлагались литургические реформы. В частности будущий патриарх, а тогда архиепископ Тихон (Белавин) сокрушался о непонятности богослужения на архаическом славянском языке, предлагал русифицировать богослужебный язык. Архиепископ же Сергий (Страгородский) прямо предлагал «на предстоящем соборе обсудить вопрос об упрощении богослужебного славянского языка и о предоставлении права, где того пожелает приход, совершать богослужение на родном языке». В области литургических реформ архиепископы Тихон и Сергий предлагали сократить богослужения за счет повторений, в частности, за счет ектений, допускали возможность сокращения постов, упрощения процедуры снятия священного сана и его восстановления[5]. В таком же духе были ответы и других епископов, которые в сумме составили три огромных тома.

31 марта 1906 года Санкт-Петербургской Духовной консисторией был утвержден Устав «Братства ревнителей церковного обновления». В то время этому движению сочувствовали и принимали в нем активное участие многие известные лица: митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), архиепископы Сергий (Страгородский), Финляндский, и Тихон (Белавин), Алеутский и Северо-Американский, о. Симеон Шлеев (фактически духовный лидер Единоверия), архимандрит Михаил Семенов (в последствии епископ Канадский Белокриницкой иерархии), епископ Мамадышский Андрей, князь Ухтомский (будущий уфимский реформатор и одновременно пламенный обличитель живоцерковников), епископ Нарвский Антонин Грановский (ставший впоследствии одним из лидеров обновленчества и Председателем ВЦУ) и многие, многие другие.

Призывы к церковному обновлению раздавались не только в Санкт-Петербурге, но и в Москве. Созданное в середине 19 века митр. Московским Филаретом (Дроздовым) «Общество любителей духовного просвещения» также активно включилось в обновленческое движение. Вот как о его деятельности в тот период пишет очевидец и участник событий преподаватель Московской духовной семинарии, и на протяжении многих лет бессменный секретарь Общества, Н.П. Розанов: «В годы революции в этой "цитадели" Православия и Самодержавия стали твориться вещи прямо необычайные: московские батюшки и прочие члены клира стали наполнять зал Епархиального дома вовсе не для благочестивых бесед, для которых он предназначался владыкою митрополитом, а для шумных разговоров о церковных реформах, весьма тесно связанных с реформами политическими... Эта московская церковная революция в то время ее руководителями скромно называлась "освободительным движением"»[6]. Опасность была и в другом. Сами идеи, выносившиеся на обсуждение в заседаниях Общества, господствовавший здесь дух «порицания» и ниспровержения вековых традиций, атмосфера мятежа и церковного разномыслия, в которой происходили его собрания, получали, благодаря печати, широкую огласку и могли иметь огромное и трудно исправимое влияние не только на епархию, но и на всю Россию[7].

Обновленческие лозунги, став модными после 1905 года, разумеется, тесно сочетались с освободительным движением. Деятели церковного обновления, например, авторы «Записки 32-х», иногда примыкали к крайним радикальным партиям: так, о. Михаил Семенов принадлежал к народным социалистам (он даже опубликовал "Программу русских христиан-социалистов"), о. Григорий Петров был близок трудовикам, а священники II Государственной Думы во главе с о. Тихвинским примыкали к социал-демократическим кругам[8]. Епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) поддерживал эсеров.

Как видим события, которые происходили в среде новообрядцев в 1905 – 1908 годах, были испытанием и бедой для Синодальной церкви, со временем все более утрачивающей главный «критерий истины» – святоотеческие основы жизни. Оттого и «блуждание стало возможно, широкое и свободное»[9].

Требования церковных обновленцев были в целом следующие: догматические, канонические и литургические реформы, ликвидация «монашеско-иерархического деспотизма», демократизация церковной жизни (выборность мирянами клира и епископата). Все это позволяет обнаружить преемственность идей «старого церковно-обновленческого движения» (например, «группы 32-х») и обновленчества 20-х гг. В свое время «Живая церковь» открыто заявляла, что она продолжает линию «32-х священников» и других церковно-обновленческих движений дореволюционного времени. Различались лишь социально-политические условия времени[10].

Обновленческий собор 1923 года - члены президиума

Для того чтобы проследить дальнейшее развитие обновленческого движения, вылившегося впоследствии в новообрядческий раскол, мы перенесемся почти на сто лет назад, в советскую Россию, охваченную красным террором.

В то время в стране происходят драматические события. В связи с изъятием большевиками церковных ценностей у новообрядцев, под предлогом помощи голодающим, в марте и апреле 1922 года происходит ряд кровавых столкновений между верующими и отрядами Помгола.

Съезд Ленинградского городского Совета безбожников в зале заседания в Смольном. Ленинград, апрель 1928 года

В.И. Ленин требует от Политбюро самого жестокого подавления сопротивления верующих разграблению храмов: «Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»[11].

Начинаются показательные судебные процессы.

Наряду с простыми верующими под следствие попадает и так называемый "Всероссийский Патриарх" Тихон.

С 6 мая 1922 года "патриарх" находится под домашним арестом. Он был изолирован в одной из комнат маленького двухэтажного дома рядом с надвратной церковью Донского монастыря под охраной в условиях строжайшего режима содержания. Ему запрещалось посещать храмы Донского монастыря, совершать богослужение и даже выходить из комнат, только раз в сутки его выпускали на прогулку. К "патриарху" допускался лишь ограниченный круг людей. Тихон абсолютно не мог влиять на внутрицерковную новообрядческую жизнь, и новообрядческая церковь осталась фактически без руководства.

"Патриарх", видя в развернутой против него акции угрозу для всего новообрядчества, принимает решение о временной передаче управления одному из старейших никонианских иерархов. 12 мая 1922 года он отправляет письмо Председателю Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета М.И. Калинину в котором информирует его, что «ввиду крайней затрудненности в церковном управлении, возникшей от привлечения меня к гражданскому суду, почитаю полезным для блага церкви поставить временно, до созыва собора, во главе церковного управления или Ярославского митрополита Агафангела (Преображенского), или Петроградского митрополита Вениамина (Казанского)»[12].

В тот же день "патриарх" пишет Послание "митрополиту" Ярославскому Агафангелу (Преображенскому) о временной передаче ему высшей церковной власти: «Вследствие крайней затруднительности в церковном управлении, возникшей от привлечения меня к гражданскому суду, почитаю полезным для блага церкви поставить Вас, Ваше Высокопреосвященство, во главе церковного управления, впредь до созыва собора. На это имеется согласие гражданской власти, а потому благоволите прибыть в Москву без промедления»[13].

Немногим раньше, 9 мая 1922 года, в Москву прибывают члены петроградской обновленческой группы – Александр Введенский, Евгений Белков и Стефан Стадник.

Узнав из газет о произошедших в Москве событиях, они бросают все силы на объединение вокруг себя всех, кто хоть как-то сочувствовал обновленческому движению. В течение нескольких дней они проводят многочисленные встречи и ведут продолжительные переговоры в различных инстанциях. На одной из таких встреч с руководителем Петроградской партийной организации Г.Е. Зиновьевым последний высказался в том смысле, что группа Введенского вполне может рассматриваться большевиками как возможная основа для будущего соглашения между государством и новообрядческой церковью[14]. В конечном счете совместно с одним из руководящих работников ОГПУ Е.А. Тучковым, в ведении которого тогда находились церковные дела, обновленцы придумывают план захвата церковной власти.

12 мая 1922 года к Троицкому подворью, где находился в заключении "патриарх", подъехал автомобиль. Из него вышли: Введенский, Красницкий, Белков, Калиновский и Стадник. В двенадцатом часу ночи непрошенные гости в сопровождении двух работников ГПУ вошли в кабинет, где их встретил поднятый с постели ошеломленный "патриарх". "Патриарх", однако, быстро овладел собой; благословив поклонившихся ему в пояс и поцеловавших руку священников, он пригласил их сесть и вежливо осведомился о том, что им угодно. Гости представились как «Инициативная группа прогрессивного духовенства «Живая церковь». Началась беседа "патриарха" с основоположниками обновленческого раскола.

Инициативники обвинили "патриарха" в том, что он ответственен за те репрессии, которые применяют по отношению к непокорным христианам большевики. Отталкиваясь от этой мысли, они всячески стали доказывать "патриарху" необходимость его устранения от церковного управления вплоть до созыва собора. В результате беседы, после некоторого раздумья, "патриарх" подписал приведенную нами выше резолюцию о передаче своей власти до поместного собора одному из высших иерархов[15]. «Я не искал патриаршества, - заявил Тихон «Инициативной группе духовенства», - оно тяготит меня как Крест. Я с радостью приму, если будущий собор снимет с меня патриаршество, а теперь уйду от управления церковью и передам власть старшему из иерархов»[16].

Инициативники с радостью ухватились за эту возможность быстрого прихода к власти. Они тут же учредили свое Высшее Церковное Управление, о признании которого немедленно стали ходатайствовать перед Советской властью даже не удосужившись обсудить это с "патриархом". 16 мая 1922 года они написали письмо Председателю ВЦИК М.И. Калинину: «Настоящим доводится до сведения Вашего, что ввиду устранения Патриархом Тихоном себя от власти, создается Высшее Церковное Управление, которое с 2(15) мая приняло на себя ведение церковных дел в России»[17].

Подписали: ВЦУ – Введенский, Калиновский, Белков, Стадник.

18 мая 1922 года "патриарху" Тихону инициативниками была подана докладная записка:
«Мы, нижеподписавшиеся, испросивши разрешения государственной власти в лице т. Калинина о создании Высшего Церковного Управления, настоящим сыновне испрашиваем благословения Вашего Святейшества на это, дабы не продолжалась та пагубная остановка в делах управления церковью. По приезде Вашего заместителя он тотчас же вступит в исполнение своих обязанностей»[18].

"Патриарх" проигнорировал заявление церковных авантюристов об учреждении ими ВЦУ. Его резолюция на докладной записке «Инициативной группы прогрессивного духовенства» была такова: «Поручается поименованным ниже лицам принять и передать Высокопреосвященному Агафангелу (Преображенскому), по приезде его в Москву, синодские дела»[19].

Однако, приняв решение о передаче высшей церковной власти "митр." Агафангелу, "патриарх" Тихон не мог тогда предположить, что "митр." Агафангел тоже будет арестован. Тем не менее, это произошло, "митр." Агафангел так и не смог вступить в управление новообрядческой церковью, о чем предусмотрительно побеспокоилось ГПУ. Все это дало повод авантюристам из обновленческого ВЦУ объявить о своем главенстве по всему новообрядчеству.

ВЦУ обосновалось в бывших патриарших покоях в Троицком подворье и разослало по епархиям 56 своих уполномоченных.

На майском учредительном собрании обновленцы провозгласили создание так называемой “Живой Церкви” и избрали ее Центральный Комитет во главе с В. Красницким. Вслед за этим ВЦУ "извергло из сана" целый ряд архиереев, известных своей заведомой лояльностью "патриарху".

Таким образом, в мае 1922 года произошел новообрядческий раскол, получивший в истории название "Обновленческий".

Владыка Никола с древлеправославными христианами

Обновленческое движение, несущее привлекательные для многих реформаторские идеи, было использовано большевиками для раскола новообрядческой церкви. Главная ставка была сделана на противоборство обновленцев с церковной иерархией. Особая роль в разжигании раскола была уготовлена ГПУ. Оно умело подхватило идеи реформации о дешевой церкви, вульгаризировав их в «интересы трудового народа». ГПУ ставило своей главной задачей «углубить раскол церковных групп и создать среди них полную непримиримость в каноническом и догматическом отношениях, дабы новая церковь не представляла из себя сплоченную единую организацию»[20].

Впоследствии использованное обновленческое движение должно было быть выброшено за ненадобностью, о чем еще в декабре 1921 г. заявил Председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский: «Церковь разваливается, поэтому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме…. Наша ставка на коммунизм, а не религию»[21].

И действительно, государственная борьба против «мракобесия» не спасла лояльных обновленцев от массовых репрессий второй половины 1930-х годов. Тогда уничтожались все: и левые, и правые. В епархиях к началу Великой Отечественной войны оставалось от 1 до 3 обновленческих храмов. Это был закат обновленчества, которое фактически полностью прекратило свое существование со смертью в 1946 г. своего главного идеолога и вдохновителя «святейшего и блаженнейшего Первоиерарха Московского и православных церквей в СССР» Александра Введенского.

Однако тогда, в начале 20-х годов, большевиками на обновленцев была сделана основная ставка в деле дискредитации религии как таковой.

После отстранения "патриарха" Тихона от власти и создания ВЦУ обновленцы развили бурную деятельность, захватывая власть в центре и в епархиальных управлениях. 29 мая 1922 г. в Москве было созвано учредительное собрание "Живой Церкви", открыто провозгласившее свои реформаторские проекты, заключавшиеся в пересмотре практически всех сторон церковной жизни.

В Москве и Петрограде чуть ли не каждый день происходили митинги с участием видных обновленческих деятелей. Главной задачей обновленческой пропаганды было доказать «каноничность» своего происхождения и утвердить мысль, что ВЦУ сформировано по благословению "патриарха", снявшего с себя свои полномочия. Все это способствовало тому, что обновленцы в течение некоторого времени имели значительное число прихожан, тем более что обновленческая церковь пользовалась всяческой поддержкой большевиков вплоть до передачи ей большого количества храмов[22].

В сентябре 1923 года обновленцы, желая получить признание поместных новообрядческих церквей и заручиться их поддержкой, обратились ко всем так называемым "Восточным патриархам" с посланием, в котором, возложив ответственность за все несчастья, произошедшие с новообрядчеством в Советской России на "патриарха" Тихона, объявили себя «кормчими, твердо взявшими церковный руль в свои руки»[23].

На Востоке к обновленцам отнеслись по-разному, если в так называемом "Иерусалимском патриархате" их отказались признать законной церковной властью, то, например, в так называемом "Константинопольском патриархате" обновленцы нашли полное понимание и поддержку.

Дело в том, что в начале 1920-х гг. обновленческая революция началась и в так называемой "Константинопольской патриархии". Политика "патриархов" резко изменилась и начала расходиться с православной традицией. Особенно резко это проявилось в годы руководства Мелетия (Метаксакиса) (1923-1924 гг.), который был сторонником радикальных нововведений в церковной жизни, сродни тем, которые вносили российские обновленцы. Так в мае-июле 1923 г. "патриарх" Мелетий созвал в Константинополе свой так называемый "Всеправославный собор". На этот "собор" собралось едва ли больше десятка человек, причем ни один из которых не представлял официально какой-либо из "патриархатов". "Собор" заменил юлианский календарь григорианским, постановил переменить пасхалию, навеки установленную в Православной Церкви определением I Вселенского Собора, ввел неканонический брак, двоебрачие священнослужителей и утвердил ряд других церковных преобразований. Естественно, что Мелетию был выгоден тот факт, что в России укрепилась обновленческая "Живая церковь", которая имела программу модернистских реформ, очень похожую на ту, что проводил и сам Мелетий[24].

С нескрываемым умилением и восторгом благодарили обновленцы Мелетия за его расположение к ним: «Синод с искренними наилучшими пожеланиями воспоминает моральную поддержку, которую Ваше Блаженство оказало нам,… войдя в общение с нами как единственным законным правящим органом Российской Православной Церкви»[25].

На протяжении целого ряда лет греки оставались в общении с "Живой церковью", оно было прервано лишь в 1929 г.

Вот, благодаря таким интригам, обману, подкупу и шантажу, при помощи Советской власти, ВЦУ стало расширять свое влияние по всей стране и за рубежом.

Позиции обновленцев ко всему прочему усилились еще и тем, что 03(16) июня 1922 года три "высших иерарха" новообрядческой церкви – Сергий (Страгородский), Евдоким (Мещерский) и Серафим (Мещеряков) обратились ко всем новообрядцам с Воззванием о признании ими каноничности обновленческого ВЦУ: «Мы, Сергий, митр. Владимирский и Шуйский, Евдоким, арх. Нижегородский и Арзамасский, и Серафим, арх. Костромской и Галичский, рассмотрев платформу ВЦУ и каноническую законность управления, заявляем, что целиком разделяем мероприятия церковного Управления, считаем его единственной канонически законной верховной церковной властью и все распоряжения, исходящие от него, считаем вполне законными и обязательными. Мы призываем последовать нашему примеру всех истинных пастырей и верующих сынов церкви, как вверенных нам, так и других епархий»[26].

Так называемый "Меморандум трех" в критический момент оказал разрушительное воздействие на единство новообрядческой церкви. Собственного говоря, именно свидетельство трех авторитетнейших представителей новообрядчества сыграло огромную, если не решающую, роль в деле распространения обновленческого влияния по всей России, поскольку многие новообрядческие "епископы" признали ВЦУ, следуя в этом исключительно призыву авторов меморандума. Об этом весьма красноречиво написал современник тех событий Мануил (Лемешевский): «Мы не имеем права скрыть от истории тех печальных потрясающих отпадений от единства Русской церкви, которые имели место в массовом масштабе после опубликования в журнале "Живая Церковь" письма-воззвания трех известных архиереев. Многие из архиереев и духовенства рассуждали наивно и правдиво так: «Если же мудрый Сергий признал возможным подчиниться ВЦУ, то ясно, что и мы должны последовать его примеру»[27].

Это был "звездный час" обновленцев.

В кратчайшие сроки обновленческое ВЦУ было признано большинством новообрядческих архиереев, а точнее из правящих 97 архиереев лишь 36 отказалась признать ВЦУ.

В числе безоговорочно признавших обновленческое ВЦУ был и такой видный новообрядческий архиерей как "епископ Ямбургский" Алексий (Симанский), будущий "патриарх" Алексий I.

В целях сохранения своего положения (управляющего Петроградской епархией - после ареста "митрополита" Вениамина), он оправдал по настоянию властей А. Введенского, которого сам "митрополит" Вениамин отлучил от новообрядческой церкви.

23 мая/4 июня Алексий (Симанский) издал послание, в котором, в частности, говорилось: «Я, призвав Господа и Его небесную помощь, имея согласие Высшего Церковного Управления, по преемству всю полноту власти замещаемого мною Владыки Митрополита, принимая во внимание все обстоятельства дела, признаю потерявшим силу постановление Митрополита Вениамина о незакономерных действиях прот. А. Введенского и прочих упомянутых в послании Владыки Митрополита лиц и общение их с церковью восстановленным»[28].

Данное послание, как и "Меморандум трех", сделало свое дело, расчистив путь обновленцам….

Кроме этого каноничность ВЦУ, как мы уже указали выше, признали и главы поместных новообрядческих церквей – "патриархи" Константинопольский и Александрийский[29].

В конце июля 1922 года признал ВЦУ и "Балашовский епископ" Никола (Позднев). Взятие под стражу "патриарха" привело Владыку Николу в смятение, впрочем, как и многих других провинциальных архиереев. Так же как и многие, он надеялся, что стихийно образованное с согласия "патриарха" (как утверждали обновленцы) в далекой Москве ВЦУ и признанное видными духовными лидерами новобрядчества спасет положение новообрядческой церкви и не допустит ее структурного краха. Ни Владыка Никола, ни другие архиереи не видели на тот момент никакой альтернативы ВЦУ: другого административного центра не было, а жизнь без администрации казалась немыслимой и невозможной.

Искренне думая, что ВЦУ является каноничным, законным органом церковного управления, Владыка Никола издал по своей епархии распоряжение о том, «что все члены советов коллективов при приходских церквах, не признающие ВЦУ, а также Саратовского епархиального управления, отлучаются от церковного общения впредь до раскаяния и из списков православных христиан исключены, а потому они не имеют права быть членами советов коллективов»[30].

Следует заметить, что участие Владыки Николы в обновленческом движении было весьма кратким (один год) и фактически формальным. Он не был женат, как многие из обновленческих архиереев, и не отлагал иноческих обетов. История не знает фактов говорящих о том, что Владыка занимал в обновленческом движении сколько-нибудь активную позицию, он скорее был сторонним наблюдателем, руководителями же обновленчества в Саратовской епархии были Николай Русанов и Сергей Ледовский. Подписи именно этих господ фигурируют на многих обновленческих документах того времени. Владыка же Никола, как мы уже сказали, не принимал в жизни обновленчества практически никакого участия. Все его сочувствие обновленцам сводилось лишь к вопросу демократизации церковного управления в духе ранней Церкви, свои мысли относительного этого Владыка ясно выразил на Московском Соборе Древлеправославной Церкви в мае 1924 года: «Церковь истинных старообрядцев не должна допускать в своем управлении деспотии, захвата власти со стороны ее Апостольских приемников, т. е. епископов, как это сделал Римский Папа. А тем более старообрядческая Древлеправославная Церковь не должна отдавать себя в руки мирян, своих скромных и послушных чад… она должна руководствоваться теми догматическими истинами веры, какие открыл наш Господь Исус Христос в Своем Евангельском учении и теми каноническими правилами, какие определили св. отцы Церкви по внушению Духа Святого»[31].

Впрочем, посмотрим, как развивались события в новообрядчестве дальше, после учреждения ВЦУ…

29 апреля 1923 года в Москве открылся 1-ый обновленческий собор, названный ими "Вторым всероссийским поместным". Поскольку большевикам не удалось так быстро, как они рассчитывали, добить "тихоновскую церковь", то и назначение этого обновленческого собора было скорее объединить обновленцев, чем рассорить.

Тучкову удалось обеспечить единство почти полутысячи делегатов в принятии самых острых мер против "патриарха" Тихона и разброд во всем остальном. Собор объявил о лишении "патриарха" сана, священства и даже монашества с возвращением “в первобытное мирское положение”; само восстановление "института патриаршества" собором 1917-1918 гг. было провозглашено обновленцами “актом контрреволюционным”.

Помимо этого собор принял постановление о переходе на новый стиль, разрешил второбрачие священников и брачный епископат, а также подверг отлучению карловацкое духовенство.

Скандальный собор произвел на Владыку Николу удручающее впечатление. Владыка полностью разочаровался как в обновленчестве, так и в новообрядчестве вообще.

По его словам, к этому его подтолкнули бесконечные «разделения и раздоры, которыми живут и занимаются сторонники Патриаршества и живоцерковцы в Господствующей Российской церкви»[32].

Летом 1923 года Владыка вступил в переговоры с представителями Древлеправославной Церкви о его возможном к ней присоединении, начал изучать ее историю, церковную и общественную позицию.

Между тем случилось то, чего обновленцы никак не ожидали, под влиянием протестов мировой общественности 25 июня 1923 года "патриарх" был освобожден из-под ареста. За этим последовало лавинообразное возвращение в "патриаршую церковь" духовенства и храмов. В панике обновленцы созвали экстренный съезд, на котором переименовали ВЦУ в «Священный Синод Российской православной церкви», и вернулись к Юлианскому календарю.

В июле 1923 года в №184 газеты «Дни», которая издавалась в Париже А.Ф. Керенским, было помещено послание "патриарха" Тихона, датированное 6 декабря 1922 года, в котором он подвергал ВЦУ анафеме, что, безусловно, было бы для нас весьма важным фактом, если бы данное послание не было подложным, ибо 27.06 (10.07) 1923 года, после своего освобождения из заключения "патриарх" Тихон обнародовал совсем другое послание: «В заграничной газете «Дни» от 10 июля с.г. за №184 напечатано послание, якобы исходившее от меня, по поводу отношения нашего к ВЦУ… Настоящим заявляю, что такого послания я не писал, и что таковое является поддельным и несоответствующим нашему взгляду»[33].

В то же время "патриарх" Тихон посчитал необходимым внести ясность в историю происхождения пресловутого ВЦУ. Так в своем послании от 02(15) июля 1923 г. он засвидетельствовал, что не признает каноничности обновленческого Высшего Управления, а также проинформировал свою церковь об истинных полномочиях и задачах, возложенных на так называемую «Инициативную группу прогрессивного духовенства»: «Просили Нас вверить им канцелярию Нашу для приведения в порядок поступающих в нее бумаг. Сочтя это полезным, Мы уступили их домогательствам…. Им было поручено лишь дела принять и передать их митр. Агафангелу, как только он приедет в Москву. О том же, как должны поступить они с принятыми делами, если бы митр. Агафангел совсем не явился в Москву, никаких распоряжений нами сделано не было… на то, что они сами в таком случае должны были бы заменить митр. Агафангела и стать во главе церковного управления, в резолюции быть не могло, так как полномочия, связанные с саном епископа, не могут быть переданы пресвитерам»[34].

Итак, в июле 1923 года "патриарх" Тихон осудил ВЦУ, на что, безусловно, имел право, однако единолично вынести постановление о находящихся в общении с ВЦУ "епископах" он не мог, поскольку решить этот вопрос правомочен был лишь "архиерейский собор". Более того, осудив действия обновленческого ВЦУ, "патриарх" Тихон тем не мене не пожелал насильно подчинять своей власти те общины, которые этого не желали, чем фактически благословил автономное управление новообрядческих приходов. Все это весьма конкретно изложено в Воззвании "патриарха" Тихона и группы иерархов новообрядческой церкви, которое увидело свет в сентябре 1923 года: «Церковное Управление прежде всего не должно вмешиваться в жизнь тех общин, которые не выразят свободного и добровольного согласия подчиниться его руководству»[35].

В то же время относительно обновленческой иерархии "патриарх" Тихон вместе со своим Синодом издал еще ряд постановлений. Так 07(20) декабря 1923 года им издано постановление №160 о запрещении в священнослужении обновленческой иерархии[36], 02(15) января 1924 года постановление №3 о непризнании каноничности обновленческой иерархии: «Всех уклонившихся в «обновленчество» и состоящих вне общения с Патриархом считать отколовшимися от Православной Церкви – состоящими в расколе; иерархию, как и управление у обновленцев, - незаконным»[37], а 2(15) апреля 1924 года - послание №180 о каноническом осуждении, запрещении и предании церковному суду главных деятелей обновленческого раскола[38].

Вот, пожалуй, и все факты из истории обновленческого движения в новообрядчестве, которые относятся к истории восстановления епископского чина в Древлеправославной Церкви.
Что ж, подытожим….

Итак, поскольку Владыка Никола был рукоположен в епископский сан 11 июля 1921 года (до происхождения обновленческого раскола), возведен в сан Архиепископа на Саратовскую кафедру 28 сентября 1922 г. и присоединился к Древлеправославной Церкви в сущем архиерейском сане 22 октября/4 ноября 1923 г., то канонические прещения, наложенные на обновленческое духовенство "патриархом" Тихоном и его Синодом 07(20) декабря 1923 года и 02(15) января 1924 года, не имеют к Владыке Николе никакого отношения, ибо к этому моменту он уже был не обновленческим, а древлеправославным архиереем.

Законность же Архиепископского сана Владыки Николы подтверждается и из постановления "Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского" Сергия (Страгородского) и "Временного Патриаршего Синода" об отношении к священнодействиям, которые совершали обновленцы, №1864 от 24.07(06.08) 1929 года: «Все священнодействия, совершенные обновленческими клириками после 15 апреля 1924 г., недействительны»[39].

Следовательно, все священнодействия, а значит и хиротонии, совершенные обновленцами до указанной даты, новообрядческий Синод признал действительными и законными, в том числе и возведение в Архиепископский сан, а также назначение на Саратовскую кафедру викарного епископа Николы (Позднева).

Мы думаем, что в настоящий момент будет уместно изложить официальную позицию  Древлеправославной Церкви по отношению к обновленцам и к совершенным ими хиротониям. Московский Собор 1924 года определил: «Переходящих из Великороссийской церкви принимать прежним порядком, т. е. вторым чином, а священнослужителей при том и в сущем сане; но в виду происшедшего в 1922 году разделения Великороссийской церкви, в случаях возникновения каких-либо сомнений представлять о сих сомнениях на разрешение Главного Церковного Совета, так как общие по сему предмету указания могут быть даны лишь после выяснения происходящих в Великороссийской церкви событий»[40].

В течение года ГЦС проанализировал ситуацию, сложившуюся в новообрядчестве, исходя из чего Хвалынский Собор 1925 года вынес по данному вопросу такое постановление: «Принимать епископов от Господствующей церкви, то есть, принявших епископство до поместного собора в Москве 1923 г.»[41].

Таким образом, было принято соборное решение не признавать хиротонии (равно и прочие священнодействия), совершенные обновленцами после их реформаторского собора 1923 года, а, следовательно, была осуждена и сама их церковная реформация: упразднение института монашества, брачный епископат, второбрачие духовенства и т. п.

Отсюда, безусловно, следует, что если бы только Архиепископ Никола был рукоположен в святительский сан обновленцами после их собора 1923 года, утвердившего церковную реформацию, то в сущем сане он бы принят не был.

Предлагаемые вашему вниманию статьи очень важны не только с целью ознакомить всех желающих с историей принятия Архиепископа Саратовского Николы (Позднева), по воле Божией освободившего Церковь Христову от вдовства, но и ещё показать всем думающим, всем, кому небезразличен вопрос духовного возрождения нашей Родины, настоящее лицо так называемой РПЦ МП или, правильнее, - новообрядческих раскольников.

Потому как, если говорить серьёзно, то тот вариант РПЦ МП, который мы видим сейчас, появился не так давно - он вышел из стен ЧК, ГПУ - это их детище. Эта организация не имеет ничего общего не только с Русской Церковью, но и даже с никонианами до 1917 года. Нынешние представители РПЦ МП - это даже не никониане, это новая формация, отличная от никониан, это уже постникониане, для которых даже те духовные и морально-нравственные ценности, за которые никониане до 1917 года готовы были идти на смерть, - чужды.

Обновленчесий синод

Как и всякая вообще идея, идея церковного обновления, конечно же, имела определенные предпосылки. В начале очерка мы сказали, что обновленчество было своеобразным протестом части новообрядческого духовенства против обмирщения их церкви, против превращения ее в одно из государственных ведомств, жизнь которого основывается не на духе веры, а на произволе и бюрократизме синодальных чиновников. Однако движение, организованное сынами того же самого синодального ведомства, безусловно, было обречено на провал, ибо «не может… дерево худое приносить плоды добрые» (Матф.7:18). Вместо возвращения к святоотеческому устройству церковной жизни они вслед за своим идейным вдохновителем императором Петром I продолжили линию разрушения самих основ Православия. Причем самый сильный из ударов заключался отнюдь не в календарной или литургической реформе, не во второбрачии духовенства или женатом епископате, нет, главной реформой обновленцев явилась реформа совести. Обновленчество в лице своих лидеров скомпрометировало как себя, так и само движение бессовестным сотрудничеством с безбожной властью, коварным предательством своих вчерашних братьев, интригами и глубочайшим нравственным падением.

В свое время философ Николай Бердяев, который сам с симпатией относился к идее церковного обновления, объяснял свое негативное отношение к обновленцам большевистской эпохи тем, что они начали дело реформации, которую, кстати, он сам хотел, с доносов на Патриарха и Патриаршую церковь.

Другой сторонник церковной реформации, уже наш современник Глеб Якунин, так же не без сокрушения отзывается о советских обновленцах:

«И ещё новоявленцы,
Обновленцы,
С их попытками реформ
Обветшалых норм.
И они окаменелость поворочали,
Но не сдвинули, а только опорочили
Обновления идеи.
Ох, уж эти новые злодеи!
Как сказал не аноним,
А Грановский Антонин:
«Обновленчество
(Уж и в младенчестве)
Хоть и не старо,
Но уж очень скоро стало
Из небесной сени
Бочкой сливной, бочкой ассенизационной.
Ибо ночкой
И днём
Доносить идём»[42].

Вот эти доносы, пособничество ГПУ, меркантильность интересов, авантюризм и карьеризм явились важнейшими причинами отторжения обновленческого движения простым народом и сравнительно быстрого его затухания. Народ, пораженный зрелищем морального разложения, разъедавшего духовенство, толпами покидал церковь.

Безусловно, что таковыми были не все представители обновленческого движения. В обновленческой среде были и порядочные люди, глубокие идеалисты, романтики, а также люди, попавшие в обновленчество и вовсе случайно. «Среди новых архиереев попадались изредка достойные люди, к числу таких принадлежал, например, Макарий Торопов - скромный, искренний, религиозный человек»[43]. Епископ Петрозаводский Николай Соболев «был человеком твердых моральных правил и не лишенный характера… прославился в Петербурге как администратор и педагог… пользовался огромной популярностью как законоучитель Введенской гимназии»[44]. Один из руководящих деятелей СОДАЦа[45] Александр Павлович Эндека - «человек морально чистый, бессребреник, энтузиаст-проповедник… Эндека принял священный сан по призванию, уже в довольно зрелом возрасте… Каждую службу (утром и вечером) он проповедовал. Беседы о. Эндека привлекали много слушателей. В начале проповеди он обычно читал целиком главу из Евангелия, а потом начинался своеобразный и вдумчивый анализ прочитанного, с большим количеством примеров из жизни. Все свободные от службы часы о. Александр проводил за чтением (сидя у свечного ящика) или в беседах с прихожанами. Этот человек примкнул к СОДАЦу, надеясь на то, что теперь начнется настоящее, евангельское обновление церкви. Александр Эндека в 1929 г. был расстрелян за спекуляцию (!). Он организовал мастерскую, в которой делались крестики»[46]. Еще одним случайным человеком в обновленчестве был митрополит московский Серафим Руженцов. «Присоединившись с самого начала к обновленческому расколу, епископ Серафим принадлежал к числу так называемых «тихих обновленцев» - ни к каким группировкам не примыкал, ни на кого не доносил»[47]. Таковым был и Саратовский Архиепископ Никола (Позднев), а также еще многие и многие новообрядцы, увлеченные в обновленчество не идеей церковной реформации, а безжалостным водоворотом постреволюционных событий.

Но, несмотря на явную очевидность данного факта из уст представителей новообрядчества, нам периодически приходится слышать упрек в том, что наш Архиепископ Никола поддержал в свое время обновленческое движение. Так некоторое время назад в новообрядческом журнале "Благодатный огонь" и в газете "Радонеж" был опубликован ряд антистарообрядческих статей, принадлежащих перу некой публицистки общества "Радонеж" Н.М. Михайловой.

В частности, увидела свет и ее статья под названием «О старообрядчестве». Нельзя сказать, чтобы данная статья отличалась какой-либо оригинальностью, тем не менее, отдельные новообрядцы почитают ее чуть ли не квинтэссенцией всей «противораскольной» публицистики. В своем антистарообрядческом опусе госпожа Михайлова силится провести ту мысль, что «старообрядчество и обновленчество представляют собою две стороны одной медали, а "антонимичность" их самоназваний создает путаницу в головах непосвященных в тайны мадридского двора».

Что ж, госпожа Михайлова, видимо, посвящена в тайны мадридского двора…. Впрочем, важно не это, но то, что, силясь очернить староверов, доказывая их связь с Обновленческим движением, в пылу миссионерской брани Михайлова забывает, что само Обновленческое движение является кровным детищем горячо любимой ею новообрядческой церкви. Забывает, что подавляющее большинство новообрядческих архиереев Сергиевской Патриархии – бывшие обновленцы, включая и самого Сергия Срагородского. И если госпожа Михайлова смогла привести лишь два имени из истории староверия, связанные с Обновленческим движением[48], то мы можем назвать десятки имен одних только новообрядческих архиереев, которые или непосредственно участвовали в организации Обновленчества, или примкнули к нему впоследствии, при этом о тысячах рядового духовенства и мирян мы даже и не упоминаем.

Для того чтобы госпожа Михайлова и ее почитатели осознали, кто в безбожные годы созидал привычный для их ока церковный быт, мы приведем список (далеко неполный) тех обновленческих архиереев, которые впоследствии получили кафедры в новообрядческой Московской Патриархии.

Количество персон впечатляет:
Андриан (Анцино-Чекунский), Александр (Белозор), Александр (Раевский), Алексий (Орлов), Алексий (Симанский), Антоний (Панкеев), Артемий (Ильинский), Виталий (Введенский), Гавриил (Воеводин), Иаков (Маскаев), Иннокентий (Летяев), Иоанн (Троянский), Иоанникий (Чанцев), Иоасаф (Шешковский-Друлевский), Киприан (Комаровский), Корнилий (Попов), Макарий (Знаменский), Мелхиседек (Аверченко), Митрофан (Гринев), Митрофан (Русинов), Михаил (Постников), Модест (Никитин), Николай (Амассийский), Николай (Ипатов), Николай (Пирский), Никон (Пурлевский), Пимен (Пегов), Севастиан (Вести), Серафим (Афанасьев), Серафим (Коровин), Серафим (Мещеряков), Серафим (Силичев), Сергий (Страгородский), Фотий (Топиро).

Как видим, влившись в новообрядческую церковь, большинство обновленцев не только не утратило своего иерархического положения, но и взошло на высшие ступени церковного управления. Все архиереи, которые были рукоположены до обновленческого раскола, были приняты в сущем сане. Сергий (Страгородский) и Алексий (Симанский), например, стали патриархами, а первоиерарх обновленцев Виталий (Введенский) в патриархии стал архиепископом Тульским и Белевским.

Согласно данным, которые приводят сами новообрядцы, 34 обновленческих архиерея получили кафедры в новообрядческой Патриархии[49]. В это число не входят те обновленцы, которые пришли в новообрядчество в сане рядовых клириков и мирян, а впоследствии также получили епископскую хиротонию. Женатые же до раскола и в брачном состоянии рукоположенные в архиереи были приняты в ряды белого духовенства. Правда, через некоторое время все опять встало на свои места. Женатые архиереи преобразились в протоиереев, а неженатые – снова получили епархии[50].

Таким образом, в рядах обновленцев побывало два новообрядческих патриарха: Сергий (Страгородский) и Алексий I (Симанский), а также множество архиереев 20 – 40-х годов, чьи имена нами указаны. И это, как мы уже сказали выше, список далеко неполный, ибо проще назвать тех новообрядцев, кто не был в обновленчестве, чем перечислить всех, кто был….

Думаем, что с такой генеалогией новообрядцам, в том числе и таким ревностным, как госпожа Михайлова, лучше помалкивать о мнимом влиянии Обновленчества на Древлеправославие.

Итак, Обновленческое движение иссякло – но вот в чем проблема: оно оставило после себя кое-какое наследие. К сожалению, сама патриаршая церковь послевоенного периода унаследовала от него самое, может быть недостойное – то, что некоторые ее критики назвали «приспособлением к атеизму»[51].

Когда испустил свой богоборный дух «вечно живой» Ленин, то обновленцы служили по этому поводу панихиды и оплакивали усопшего, «как христианина по природе своей», человека и политика, наделенного самыми высокими добродетелями[52]. А председатель обновленческого Синода митрополит Евдоким и вовсе отличился. В его послании М.И. Калинину по поводу смерти Ленина сказано буквально следующее: «Грядущие века да не изгладят из памяти народной дорогу к могиле - колыбели свободы всего человечества… Вечная память и вечный покой твоей многострадальной доброй и христианской душе»[53].

Впоследствии этому последовала и усмиренная коммунистами новообрядческая церковь. Характерным примером является опубликованная в Журнале Московской Патриархии за 1943 год № 4 речь новообрядческого Патриарха Алексия I (Симанского), сказанная 9 марта 1953 года перед панихидой по И.В. Сталину в Патриаршем соборе в день его похорон. Мы приведем несколько выдержек из этой речи: «Великого вождя нашего народа, Иосифа Виссарионовича Сталина, не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная… Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума… Его имя, как поборника мира во всем мире, и его славные деяния будут жить в веках. Мы же собравшись для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам… Память о нем для нас незабвенна… Вчера наша особая делегация… возложила венок к гробу и поклонилась от лица русской православной церкви его дорогому праху… И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память»[54].

Обновленцы стенали от невосполнимой утраты одного антихриста – Ленина – «борца за великую социальную истину», а «сокрушившие» обновленцев новообрядцы с «глубокой и горячей любовью» поклонялись праху другого антихриста - Сталина, который со звериной свирепостью в течение десятилетий упивался кровью верующих, преследуя и уничтожая всех, кто призывал имя Христово.

Преемственность мировоззрения, как говорится, налицо….

Да и стоит ли этому удивляться, коль обновленцы не растворились в воздухе, а фактически все влились в новообрядчество? Причем их присоединение зачастую было обусловлено не столько покаянием и разочарованием в самой идее обновления, сколько разочарованием ГПУ в самом Обновленческом движении, и как результат – лишение «Живой церкви» всякой государственной поддержки.

_____________________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Владимир (Богоявленский), митрополит. Беседы во дни Страстной седмицы, произнесенные в церкви св. Владимира Московского Епархиального Дома в 1906 году //Московские Церковные ведомости. 1907. № 1. С. 628.

[2] Доклад Д. В. Поспеловского (почетного профессора Университета Западного Онтарио) на Шестой международной экуменической конференции по русской духовности. Bose, Italia, 17-19. К. 1998г.

[3] Г. Фроловский. «Пути русского богословя». Париж, 1937г., с. 340-341.

[4] А. Шмеман, протоиерей. «Исторический путь Православия». Париж: ИМКА-пресс, 1985г., с. 102-118.

[5] Доклад Д. В. Поспеловского (почетного профессора Университета Западного Онтарио) на Шестой международной экуменической конференции по русской духовности. Bose, Italia, 17-19. К. 1998г.

[6] Розанов Н.П. «Второе сословие. Мои воспоминания о жизни московского духовенства в последнее пятидесятилетие перед революцией». Рукопись // ОР РГБ. Ф. 250, к.II, д.1, л. 189.

[7] Зосима (Давыдов), епископ Якутский и Ленский. Очерк «Московская церковная революция», или деятельность московского общества любителей духовного просвещения в 1905–1908 годах.

[8] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр.18.

[9] Феодор (Поздеевский), архимандрит. Разные пути //Мирный труд. Харьков. 1909. №2.

[10] «Современное обновленчество – протестантизм «восточного обряда», М.: Одигитрия, 1996г., стр. 35.

[11] Герд Штриккер, «РПЦ в советское время (1917-1991)», М.-«Пропилеи», 1995г., кн.1, стр. 156.

[12] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., стр. 213.

[13] Там же, с.214.

[14] Д.В. Поспеловский. «Русская православная церковь в ХХ веке». М.: «Республика», 1995г., с. 67.

[15] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр.67-69.

[16] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., с.212.

[17] Там же, с.216

[18] Там же, с.216.

[19] Там же, с.217.

[20] Н.Н. Покровский, С.Г. Петров, «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925», М.- РОССПЭН, 1997г., кн. 1, стр. 9.

[21] Там же, стр. 51.

[22] Герд Штриккер. «Русская православная церковь в советское время (1917-1991)», М.: «Пропилеи», 1995г., кн. 1, стр. 186.

[23] Там же, стр. 208-209.

[24] Дмитрий Сафонов. Статья «Святейший патриарх Тихон и Константинопольский патриархат».

[25] Bishop PHOTIUS. The 70-th Anniversary of the Pan-Orthodox Congress in Constantinople // Orthodox Life. № 1. 1994. P. 42.

[26] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., стр. 218-219.

[27] Лев Регельсон. «Трагедия русской церкви: 1917-1945 гг.».

[28] Там же.

[29] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр.118.

[30] Н.Н. Покровский, С.Г. Петров, «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925», М.- РОССПЭН, 1997г., кн.2, стр. 328-329.

[31] Труды Всеросс. Соборов старообрядцев, приемлющих священство от Греко-российской церкви. Московского за 1924 год. Хвалынского за 1925 г., Хвалынск, 1925г., стр. 24.

[32] Там же, стр. 23.

[33] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., стр. 287-288.

[34] Там же, стр. 290.

[35] Там же, стр. 297-298.

[36] Там же, стр. 307.

[37] Там же, стр. 309.

[38] Там же, стр. 315.

[39] Там же, стр. 644.

[40] Труды Всеросс. Соборов старообрядцев, приемлющих священство от Греко-российской церкви. Московского за 1924 год. Хвалынского за 1925 г., Хвалынск, 1925г., стр. 40-41.

[41] Там же, стр. 61.

[42] Глеб Якунин. «Хвалебный примитив юродивый в честь Бога, мирозданья, родины», М., 2000г.

[43] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр. 190.

[44] Там же, стр. 143.

[45] СОДАЦ (Союза Общин Древле-Апостольской церкви) - одно из видных течений в Обновленчестве возглавлявшееся Александром Введенским.

[46] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр. 230.

[47] Там же, стр. 625.

[48] Архиепископ Никола (Позднев) и архимандрит, а в последствии еп. Канадский Михаил (Семенов).

[49] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., Приложение 4, стр. 957-996.

[50] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр. 651.

[51] Д.В. Поспеловский. «Русская православная церковь в ХХ веке». М.: «Республика», 1995г., стр. 82.

[52] Обновленческий журнал «Христианин», статья «Отклик на смерть Ленина», 1924г., № 4.

[53] «Известия ВЦИК», 1924, 25 января, № 20.

[54] Герд Штриккер. «Русская православная церковь в советское время (1917-1991)», М.: «Пропилеи», 1995г., кн. 1, стр. 385-386.

Священник Виктор Кузнецов (РДЦ)

Источник